До 1941 года колхозы жили уже хорошо. МТС (машинно-тракторная станция) Пустошский помогал по обработке земли очень хорошо: пахал, сеял, убирал, молотил и даже мелиорацией лугов помогал всему району, в т.ч. и Вотчинским. В 1940-х годах, до войны, колхозы получали хороший урожай и осенью госпоставку возили обозы с красными флагами. Некоторые колхозы, как Вадыбский «Водзьо», Велконский «Авангард» и другие в районе собирали урожай пшеницы выше 20 центнеров с гектара и на трудодни делили от 3 до 5 кг. Зерна. Это на семью работящую - 3-4 тонны. Наш «Югыдлань» среднем 1939 - 40 г.г. выдавал 1,5-2 кг на трудодень Мы, отец, мать и я (летом) зарабатывал 1000-1200 трудодней на что получали 1,5-2 тонны зерна, что безусловно хватало. Многодетным вдовам, чьи мужья пали в гражданскую войну, им решением правления колхоза выдавали дополнительно с учетом едоков в семье. В эти же годы сплошной коллективизации по селам стали бродить ссыльные - попрошайки. У нас в Вотче иногда появлялись мужики, которых, говорят, выслали со средней полосы России. Они нас «заставили» покупать замки, так - как, заходил в дома, искали еду, а иногда брали не только еду, но и пугали детей и даже убивали хозяев дома. Таких случаев было не много, но были. Вот почему вынуждены запирать дома на замок. А раньше вместо замка, когда уходили на работу или в гости, никогда не вешали замков: Метелку или коромысло поперек двери и любой знает, что хозяев нет и незачем туда заходить.
В эти годы, 1938-40, люди наших сел были очень уж дружны. На сенокос, жатву зерновых, копку картофеля или убирать лен шли с раннего утра всей семьей и с детьми, там делали общественные обеды за счет колхоза и эти поля и сенокосные луга всегда были как на празднике: ехали на телегах, пели песни, обедали под общий смех и шутки, одевались в яркую одежду, каждая семья или 2-3 семьи располагаются на одну скатерть или на одеяло и веселыми шутками и прибаутками вместе с детским смехом часа два уходило на обед. Поработав до отхода солнца к горизонту, женщины и дети, как и утром, едут домой справлять личное хозяйство: доить коров, испечь на завтра шаньги (на коми яз. – ватрушка с картофелем) и хлеб, успокоить детей от шумных дневных дел и впечатлений, а мужики и взрослые дети, например, остаются ночевать, чтобы утром при заходе солнца покосить те места, где машина не смогла захватить (около кустов), а мы, мальчишки, идем ловить рыбу, с тем, чтобы собрать хотя бы на уху. В общем, жить уже можно было хорошо.
Якшин Егор, самый старый колхозник, рассказывая свою жизнь, как в японскую войну и империалистическую войну он воевал, как жил в плену у немцев и как удалось бежать из плена, как межу прочим говорил: «Я наверно за такую жизнь, что сейчас у нас, мы и воевали в гражданскую войну. Живем и работаем, все вместе, кто хорошо работает, тот хорошо живет, никто и никого не притесняет, тяжелые работы делают трактора и разные машины и тому подобное, может это и есть социализм, о чем говорили разные агитаторы?» А мы, пацаны, слушали деда Егора молча, так как ничего не знали.
Свободное копирование
