28 октября
Сейчас пришла из школы, была на редколлегии. Время прошло бесполезно, но зато весело. Целый вечер валяли дурака и делали вид, что работаем. С Вазей говорит не хотела, но все-таки говорила. Какое мне дело до того, что он втюрился в какую-то Галку — я люблю его, и больше никаких.
Читала стихи и временами была скромна — это особый вид кокетства. Между прочим, Ва-зи тоже очень кокетлив, но ведь он мальчик, поэтому его кокетство выражается несколько в иной форме, сверкает своими восхитительными глазами и премило улыбается. С Галей дурачится, отнимает у нее какие-нибудь вещи и этак “нечаянно” дотрагивается до лица и т.д. Галя пищит — видимо, ей это нравится. В прошлом году (зачеркнуто. — Ред.) находилась в таком же положении, как и я. Она любила Абрама, а он меня. Несладко же ей было, бедной. А в общем-то это все мура.
Захочу — полюблю Иконникова или еще кого-нибудь — это, по-моему, нетрудно. Между мной и Лелькой произошел примерно такой разговор:
— Знаешь, Лелька, я выхожу замуж.
Она удивленно вытаращила глаза и недоумевающе на меня смотрела.
Оправившись от изумления, спросила:
— За кого?
— За... Конечно, за мужчину.
— Да, но кто он такой?
— Мой близкий знакомый Вася, вчера я от него получила письмо.
— Люська, ты врешь, я не верю.
— Твое дело, но только я не вру!
Вобла бросила на меня убийственный взгляд и, по-видимому, собралась читать нотацию. Я благоразумно замолчала.
В перемену была с Лелькой. Говорили о моем замужестве. Она меня уверяла, что в 14 лет выходить слишком рано, так как это вредно для здоровья. Я ей возражала и приводила убедительные доводы, пользуясь при этом моими собственными изречениями.
В конце концов добилась того, что Лелька мне поверила. Зачем я это ей наврала, не знаю. Наверное, потому, что вообще все женщины любят говорить неправду. Да и о чем было бы говорить, если бы все разговоры были точны и правдивы, как ум математика. Я думаю, что математики в любви объясняются так: “Я вас люблю, т.к. вы есть сумма энных благодатей + х-совое количество доброты”. Не хотела бы влюбиться в математика.
К нам в группу поступил новенький, похожий на дождевого червяка. Его поместили в наше звено, чем я чрезвычайно недовольна.
Иконников положительно мил, и жалко, что написала ему очень злобную эпиграмму:
Иконников, скажи, кто ты?
Где ты родился, где ты рос?
От мопса или от свиньи
Заимствовал свой милый нос?
Не правда ли, очень ехидная и злая эпиграмма?
Вазе написала записку, постараюсь незаметно вложить в его книгу. Конечно, без надписи. Я вовсе не хочу, чтобы он знал, от кого эта записка.
О, Вази, милый, пощади!
Не бойся вражеской стрелы.
Тебя от оной бог унес.
В тебя я очень влюблена... (не закончено. Ред.)
Свободное копирование
