Именно тогда возникло желание бросить все, отказаться от сварочной специальности, сменить работу и начать новую жизнь. Это совпало с встречей с Витей Кашиным, который сказал, что может посодействовать моему переходу на работу в ВИАМ. Через месяц я прошел необходимое оформление по линии секретности и подал заявление о своем уходе из ЦНИИТМАШ.
Это вызвало переполох. Незадолго перед этим из ЦНИИТМАШа ушли Бахтурин, Мартынов и Молчанов. Бахтурин ушел в школу КГБ, а Мартынов с Молчановым в Министерство внешней торговли. Меня вызывали к начальству и всячески уговаривали остаться, предлагая перейти в любую лабораторию и гарантируя поступление в аспирантуру. Предлагали перейти и в другие отделы.
Как ни странно, решение остаться было принято не в результате этих бесед, а после разговора с Лешкой Студенниковым, главный довод которого был тот, что везде плохо. Я остался, не выдвигая никаких условий, но воздействие моего демарша все-таки, конечно, было.
Состоялся разговор с Любавским относительно моих перспектив поступления в аспирантуру. Так как в этом году было запланировано только одно место, и на него претендовал Мельбард, то мне предложили поступать в будущем году, а начинать работу уже сейчас. Любавский выразил готовность стать моим научным руководителем, а в качестве темы предложил заняться электронно-лучевой сваркой. Тогда мы собирались плотно заниматься атомной энергетикой, и одной из проблем была сварка циркониевых трубочек, которую, как считали, можно было выполнить только в глубоком вакууме. Но для этого нужно было заказывать соответствующее оборудование и создавать участок, который мне и предстояло возглавить. Я согласился, но пока электрошлаковая сварка оставалась главной сферой моей деятельности.
Свободное копирование
