Освоение электрошлаковой сварки в ЦНИИТМАШе было связано с разворачивающимися работами по изготовлению на Ново-Краматорском заводе уникального пресса мощностью 75 тысяч тонн, где в связи с огромными габаритами деталей процесс электрошлаковой сварки становился одним из основных. Через месяц после моего прихода в ЦНИИТМАШ было решено отправить меня в командировку в Краматорск, где предстояла основная работа по прессу.
В это время уже около двух недель в Краматорске находился и Мельбард. Он тоже был подключен к работе по прессу и должен был заниматься вопросами автоматической приварки бонок к элементам колонны. Мы быстро нашли с ним общий язык. Нас связывали и общая судьба, и близость взглядов, и, вообще, отношение к жизни. Его отец погиб также как и мой. Он был очень крупным деятелем, чуть ли не председателем Госплана СССР. И Хрущев, и Булганин бывали раньше в его доме, и его мать их хорошо знала. Сергей вспоминал, что в детстве и ему доводилось играть в шахматы с Хрущевым. Мать его от ареста и ссылки спасло только то, что она немедленно после ареста мужа забрала детей и скрылась из Москвы. Детей она отдала родственникам, а сама пряталась у знакомых. Во время войны 12-тилетний Сергей работал токарем на заводе, по подложной справке поступил в 10 класс вечерней школы, окончив который, был принят в МВТУ на сварочную специальность (этот факультет тоже был открыт для таких, как мы). После окончания института он был распределен в Новокузнецк, где и проработал около трех лет. Сразу после ареста Берия мать написала письма Хрущеву и Булганину, и
Булганин подтолкнул процесс реабилитации его отца. После реабилитации, естественно посмертной (в сообщении о смерти говорилось, что он умер под пытками в Лефортовской тюрьме), семья получила возможность вернуться в Москву, дав им четырехкомнатную квартиру на Красносельской.
Из бесед с Мельбардом я понял, что нам с мамой также необходимо немедленно подавать заявление на пересмотр дела отца. Было ясно, что процесс реабилитации жертв 37-го года пошел.
Свободное копирование
