07.01.2005 Разговаривала на неделе по телефону с Галиной Ивановной К-ской. И вот замечательное – она: «Мечтаю собрать все поговорки и пословицы, когда-то слышанные от мамы, потому что их больше нигде не вижу», это она на мое: «У воды – да не напиться», мол, вот где еще такое услышишь.
А какие я помню мамины поговорки? «Семь лет мак не рожал, и голоду не было», «Схватился поп за яйца, когда Пасха прошла», «Хороша ложка к обеду», «Рано птичка запела, как бы тебя кошка не съела», «Муж любит жену здоровую, а сестру – богатую», «Черного кобеля не отмоешь до бела», «Наелась, как Мартын мыла», «Кто рано встает – тому Бог дает», «Была у собаки одна песня – и ту ты перенял» (это Папе, когда он протяжно смачно зевал), «Видать кума пироги пекла – все ворота в тесте», «Собака не поваляет – не съест» (это если уронишь кусок съестного), «Недосол не столе – пересол на спине», «Заставь дурака Богу молиться – он лоб разобьет», «По одежке протягивай ножки», «Что у трезвого на уме – у пьяного на языке», «Когда хозяин спит, ж..а – барыня», «Где хохол прошел, там еврею (русскому) делать нечего», «Кто о чём, а шелудивый – о бане», «Дурак красному рад», «Выйти замуж – не упасть, лишь бы замужем не пропасть!», «Семь пятниц на неделе», «Голому собраться – только подпоясаться», «Крепка тюрьма, да чёрт ей рад», «Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь», «Всех денег не заработаешь», «Хорошо яичко к Христову дню».
Это ж она всё из своего деревенского детства помнила.
10.01.2005 Сегодня с утра в телефоне «загробный» голос Н-ской: «Чебанов умер». Я уже ее звонка стала пугаться – и о Ниренберге она же сообщала. Говорит: «Может, вы знаете его знакомых, кому звонить?». - «Нет, - отвечаю,- я и его-то плохо знаю. Вечер его помню, здоровалась, но близко не знаю». Она: «А он ко мне приходил, я его чаем поила, он меня просил его стихи для публикации редактировать». - «Ну, вот, получается - вы почти с ним были «подружки»».
И слово – за слово… Такой остался неприятный осадок. Она его Михаилом Васильевичем назвала. Я: «Вот видите, я даже толком не знаю, как его зовут - у меня он отложился в памяти как Анатолий». – «Да, Анатолий Васильевич, правильно. У него же отчество как и у меня. Это я оговорилась – Михаилом назвала». А сама, видно, в записной книжке его фамилию ищет, приговаривает: «Вот он у меня тут, на букву Ч. Ага, Анатолий… Иванович. Иванович он, я его перепутала с …» Называет какую-то фамилию, а я себе думаю: «Голос похоронный, чаи вместе пили, в гостях привечала, взялась всех оповестить-обзвонить о смерти. Близкий человек, считай. А сама толком не помнит, как его зовут. В ней естественная душевность осталась или только формальная?»
А Анатолия Ивановича очень жалко, хорошие у него были стихи, и сам он очень располагал к себе. Только вот крайне редко у нас появлялся. Походил немного, провел свой вечер и исчез. Только на больших «сходках» я его видела. Он в последнее время очень болезненным выглядел, еле ходил, и цвет лица очень нехороший. Видно было - очень болен. Болезнь века. Много уже ушло от нее: Вершинина, Ниренберг, Чебанов...
***
Взять бы снова коня под уздечку,
Ключевою водой напоить.
Взять бы на руки светлую речку,
В полевые цветы нарядить.
В синеве полевого раздолья
На душистое зарево плыть.
Под копной сенокосного поля
Из ромашек венок обронить.
(Анатолий Чебанов)
Свободное копирование
