Марта 2. Был у Мордвинова, который более из любопытства, нежели из участия, хотел меня увидеть. Первый его мне вопрос был: "Кто вы?" - "A.M. Грибовский, которого вы некогда знали". - "Да, правда, я знал вас. Какие дела?" - "Желал отдать вам мое почтение и узнать о вашем здоровье". - "Так, изрядно; а вы по делам?" - "К несчастью, так!" - "Да, дела ваши, которые до нас доходили, все нехороши". - "Это клевета". - "Что ж, вы разделались?" - "Отчасти, да и остальное обеспечено". - "Но ваши дела дурны?" - "Так недоброхоты мои хотели их представить, а сам я не мог для своей защиты сюда приехать по причине моего разорения". - "Теперь же в каком виде дела - в дурном?" - "В дурном и в хорошем: в дурном по клевете и личному противу меня некоторых людей предубеждению, а в хорошем по законам и по справедливости. Это самое и заставляет меня просить вас о покровительстве, зная ваше правосудие. Законы на нашей стороне; претендательница получила значительную уплату, и достальной долг обеспечен; но она требует втрое против законного положения, отклоняется от расчета, чтобы иметь повод жаловаться на неуплату, и требует, чтобы отнято было от дочери моей именье, купленное на занятые деньги. Дело сие решено в 6-м департаменте Сената и высочайше утверждено; потом решение Сената было рассмотрено в Государственном совете, который также утвердил оное и велел привести в исполнение; но 1-й департамент Сената вздумал оное перевернуть. Прошу вас, хотя для памяти императрицы, при которой я был статс-секретарем, принять во мне участие и оказать законную мне защиту; теперь я один остался из бывших при ней: все мои тогдашние знакомые перемерли. Вы только один из бывших при императрице для меня остались!"... В продолжение всей этой речи он стоял, смотря на пол, и не можно было приметить, слушал ли он меня, или о другом чем думал; на лице его нельзя было приметить досады или неудовольствия: оно было в обыкновенном спокойном своем виде, как и всегда. Это самое тонкое и обманчивое лицо, и такая спокойная непеременчивость его, конечно, приобретена, а не натуральная. Наконец он сказал: "Хорошо, если это будет не противно закону. Я теперь дела вашего хорошо не помню". - "Не прикажете ли, я представлю записку?" - "Нет, нам нельзя записок принимать", - и с тем вместе поклонился, после чего я вышел... - При входе моем он выбежал было ко мне из кабинета навстречу, и по входе моем в кабинет, после первых слов, просил было сесть, но вдруг остановился и, стоя, прислонясь к письменному столу, меня слушал. Из приема его я заключаю: 1-е: что он принял меня по одному любопытству; 2-е: что имеет ко мне худое расположение, ибо, видя меня в стеснении и забыв, как прежде передо мною унижался, сказал: "Все ваши дела нехорошие"; 3-е: не сделал мне ни малейшего приветствия, не спросил о моем положении и даже не обещал почти на словах никакого пособия. Но он был всегда человек низкий, лукавый, корыстный и злой! Прическа его почти такая же, какую он за 36 лет носил: белые зачесанные назад волосы, лицо только более сморщилось; одет был в каком-то мундире с двумя звездами и сверху имел шелковую черную мантию, подложенную голубою материей, в башмаках и черных чулках; малоросл, худ, похож на дьячка. - От него зашел я к Ш..., которого застал в экспедиции, занимающегося исправлением для меня списка Государственного совета. Он говорил с "однооким", который не советовал подавать князю Кочубею просьбы и даже никого не просить, от чего и сам отказался. Возвратясь домой, был я во весь день в большом смущении и сомнении, не хуже ли я сделал, что к Мордвинову показался. 3. Был у К..., показывал ему "список" и заготовленное письмо к Кочубею, которое он поправил; пересказывал ему о свидании с Мордвиновым. Он обещал съездить к нему с Ермоловым, которому уже говорил, что надобно мне помочь. Причем в разговорах о князе Зубове и Мордвинове сказал, что при вступлении на престол императора Александра I первый вызвал второго и посадил в Адмиралтейств-коллегию вице-президентом. При этом было между ними большое объяснение; Мордвинов говорил всякое зло против меня и против Хорвата. Последнего князь Зубов вовсе не принимал, а со мною очень холодно обходился.
6. Обедал у П.А. Колзакова и был приятельски угощен; там видел бывшего при великом князе Константине Павловиче генерал-штаб-доктора, превеселого человека.
11. Слышно, что войскам велено быть в ожидании военном. К... крайне жаловался на трудность своей должности и на обоюдность обер-прокурора Лобанова; из слов его заметно, что сей недоволен его противоречиями и, делая ему непосредственные неудовольствия, кажется, ищет ему повредить. Жаль! Малый добрый.
12. Дождь во весь день. Пробыл дома и читал "L'Hermite Russu" .
15. П.А. Колзаков рассказывал, что по выезде великого князя Константина Павловича из Варшавы Котлубицкий писал к нему, что, будучи взыскан родителем его и зная, что он не имеет теперь где головы приклонить, предлагает ему свое поместье, подаренное ему от императора Павла, и просит его высочество туда пожаловать. Великий князь с супругою, довольно смеявшись письму Котлубицкого, благодарили его весьма за такое его усердное предложение.
19. Обедал у П.А. Колзакова, который рассказывал, что был поутру на погребении скончавшейся 14-месячной великой княжны, меньшой дочери великого князя Михаила Павловича, в Петропавловском соборе. Там на гробнице цесаревича Константина, по словам Колзакова, повышены ключи от крепостей Модлина и Замостья, которые в. князь цесаревич отдал полякам. Мимо квартиры П.А. Колзакова проходил полк; по проходе 1-го батальона между сим и 2-м батальоном проехали поперек две кареты; увидав это, он закричал: "Вот лошади, которых великий князь в Варшаве велел бы отдать в пожарную команду!" Вот отчего вышел бельведерский случай, если и в других подобного рода обстоятельствах цесаревич поступал таким же образом. Здесь, напротив того, переехали кареты между войсками без малейшего замечания и остановки.
24. Читал в "Journal de Petersbourg" грамоту, данную Царству Польскому: "Acte organique etc." ["Органический статут и т.д." (фр.)]... Двор, министерства и польская армия отменяются; налоги и подати сравнены с русскими. Дела производить на польском языке, по прежним законам и обрядам и пр.
29. Купил грудной портрет имп. Екатерины II, писанный на холсте, в зимнем костюме, в котором она отправилась в генваре 1787 года в Киев и Крым, за 11 р. 25 коп., да за рамку заплачено 4 р.; также гравированный портрет светлейшего князя Потемкина-Таврического, несколько книг и нот; всего на 24 р.
30. Был у Ал. Вас. Советовал побывать у Ермолова и познакомиться с Мел. Григорьевною Коваленскою. Первый гордец, а вторая армянка интересантка. Приезжал П.А. Колзаков, но меня дома не было.
Свободное копирование
