13/26.VI.18. Вечер. Гамак. Доживаю блаженный год своей праздности среди природы: отпуск в кармане и завтра еду в Москву. После службы со всеми шестью гулял за городом среди необозримого моря ржи, которая уже в рост человека и волнуется как море. Милые мои херувимы чрезвычайно оживлены на прогулке, рвут цветы, собирают камешки и всякий вздор, щебечут и лепечут без умолку обо всем. Приходится переходить ручейки, переносить маленьких через изгороди, встречать прохожих. На "нашем диване" (вал, к-рым отгорожены монастырские владения), мы сидели, лежали, кувыркались, -- дети бегали босиком (умолили разуться, обувь ужасная!). Вернулись босые чудной тропинкой через огромное ржаное поле, -- по пути собирали ромашку. Тяжелое раздумье, стоит ли ехать в Москву, т. е. переселиться туда ради каких-нибудь 350 р. в месяц? Больше не выручу, если от 1000 отнять здешние 350 р. заработка, да рублей 300 разницы моего содержания там и здесь. Много ль мне жить осталось, и не обязан ли я беречь немногие дни жизни от всякой лишней суеты, работы и заботы? Если б не долг кормить детей, было бы великой глупостью и низостью работать ради большого заработка. Но херувимы маленькие. Я для них плавательный пояс, без которого они тотчас пойдут на дно. Чуть пошатнулись мои дела, и глядишь, они оборванные, грязные, голодные... Итак "тащись, сивка!" Тащись, плешивый, седой дурак, если не сумел уберечь то, что заработал. Чахни за конторкой, дыши московской вонью и пылью, умирай, но выручай свои зеленые побеги. У нас в саду гибнет серебристая пихта и Бог знает от какой причины. Какой-нибудь жучок, может быть хрущ, подъедающий корни -- и чудное дерево пропадает. Почему? Потому что не сумело приспособиться и оградить себя от врага. Еду в Москву с некоторыми надеждами, но без больших иллюзий. Здраво рассуждая, если Бажанов предлагает 1000 р., то очевидно за большую и трудную работу: справлюсь ли я с ней -- сомнительно. И если бы справился, то не было ли бы это самоубийством под конец жизни. Сытин, очевидно, тоже не имеет серьезного желания и намерения помочь мне, т. е. дать крупную работу, иначе ответил бы еще 3 мес. тому назад. Не отвечал -- стало быть, в кругу его обстоятельств моя особа ему совершенно не нужна. Если же, как пишет Бажанов, он выразил желание поговорить со мной, если я ухитрюсь приехать в Москву, то это ни к чему не обязывает. Впрочем, я и сам знаю, что у Сытина нет подходящей работы для меня: дело его в параличе, перегружено работниками и мест нет, -- новое же дело с набором новых работников затевать ему в такое время и на старости лет едва ли хочется. Ограничится обещанием, что ежели что-нибудь подвернется, то он, конечно, будет иметь в виду и т. п. Ну что ж, -- все-таки проедусь в Москву, подышу несколько дней впечатлениями большого города, и то ладно.
Свободное копирование
