11/24.V.918. Поздравляю тебя, Наташа, с 35-летием твоей жизни. Прекрасно помню памятную ночь, в которую ты родилась: единственную ночь, случайно проведенную мной без сна... в загородном саду Тиволи в Кронштадте.
О, моя молодость, желанная, святая! Смертельно жаль ее было в начале жизни, еще почти в младенчестве. Еще четырехлетним ребенком, вслушиваясь в какой-то железный шум у себя же в голове, я до слез старался припомнить что-то бесконечно давнее, давно забытое, чего было смертельно жаль.
Сегодня представился Банину (оказывается, он уже был у нас), узнал об условиях работы. 6 ч. в день с передышкой в 2 часа -- заведующий столом личного состава, 350 р. в месяц, единовременное пособие 300 р., паек. Итак, я опять на государственной службе -- уже в эпоху республики. Что-то Господь пошлет, а пока глубокая благодарность. Хватит ли здоровья, сил? Останется ли времени для занятий с детьми?
Хотел бы так распределить время:
От 6--8 писательство в постели или гамаке.
-- 8 -- 9 -- мыться и чай.
-- 9 -- 12 -- служба.
-- 12 -- 1 -- письменные занятия с детьми, в хорошую погоду
прогулка и устный счет или повторение географии.
-- 1 -- 2 -- обед и отдых.
-- 2 -- 5 -- служба.
-- 5 -- 6 -- арифметика.
-- 6 -- 7 -- ужин и чай.
-- прогулка, лодка, 10 ч. спать.
Лавровский и Донианц находят, что 6 ч. ужасно много, утомительно.
Но я думаю, не сплошная же будет работа: можно будет кое-что уделить и для собственного писанья, а, м. б., и для чтения. Духота и накуренный воздух, щелканье пишущих машин, шум толпы -- все, все это, несомненно будет утомлять, но что же делать! Авось привыкну. Олимпийской жизни моей пришел конец. 1917--1918 год жил большим барином: делал, что хотел. Теперь опять в регистраторы, в писцы, в черное тело почти чернорабочего, для которого праздник -- блаженство. Начал с глубокой бедности и кончаю бедностью. Сегодня прощальный визит Бодаревских и Лавровских -- отослал письмо Володе в Феодосию через немецкое консульство! Они обещали устроить. Господи, до чего мы дожили! У нас -- старая m-me Жудра: три дня нет хлеба. Девочки-институтки голодают. По соседству с нами умер старик и жена его -- слух, будто от голодного тифа.
Глядел на великое солнце, заслоненное тучами, и думал, что это Бог. Один из Богов, бесчисленных, связанных воедино. Как неправ был блаженный Августин, уверяя, будто все в природе на вопрос человека: Бог ли ты? Отвечает: -- Я не Бог, я лишь творение Божие. Мне кажется, все в природе говорит: Я -- есть "я", и кроме меня ничего нет. Стало быть, все -- Бог. Творение и Творец синонимы, первое есть воплощение второго. Если творение немыслимо без Творца, то и он без творения, ergo -- он и есть творение. По аналогии (затасканной богословами) горшечника с глиной: он не создает ее, а лишь видоизменяет. И Бог есть не сама материя, а способность ее рационально изменяться.
Свободное копирование
