Много раз пришлось мне навещать Гулямчика в больнице и таскать ему гостинцы. Он долго ходил на костылях и, выйдя, получил на три месяца инвалидность. Меня подцепил агент по страховке жизни, с ножом к горлу пристал, не отцепишься, я сдуру и подписался. Иду и кляну себя: «Вот идиот, деньги на ветер выкинул». Навстречу Гулямчик.
– Слушай, Мансур, иди скорей, там жизнь страхуют, ты знаешь, как это здорово.
Мансур поверил мне, что это здорово, и застраховался, а потом пожалел брошенные деньги, вроде меня, и всякий раз при встрече напоминал мне, что я его втравил в «грязное» дело. Инвалидность, производственная травма, страховой полис – и Мансур мгновенно разбогател: государство ему отслюнило три тысячи рублей.
– Мансур, ты мне должен половину отдать. Кто тебя подбил на страховку? Кто сшиб тебе чашечку? Кто устроил тебе производственную травму?
Когда мы с ним начали разбирать по-дружески ночное происшествие в котельной, то он признался мне, что у него чесались руки всунуть мне нож.
– За что, Мансур? Что я тебе сделал плохого? Ты на меня имел зуб? Скажи!
– Лешенькэ, ты обидел мою Соньку.
– Я? Когда?
– Лешенькэ, ты, когда в депо, помнишь, продавали из вагона российскую картошку, заставил мою Соньку встать в очередь, помнишь?
– Было дело, но она лезла вперед всех и без очереди.
– Ты не должен был: она моя жена.
– И за это ты хотел меня маля-маля резать?
– Сейчас нет, тогда хотел. Пьян был. Сам знаешь, я дурной, когда перепью.
– Значит, меня интуиция не обманула, Гулямчик. Я опередил тебя.
– Ненамного, – помолчав, добавил: – Хорошо сделал.
До последних моих дней на Инте мы оставались друзьями, но пить с ним в компании или угощать его я опасался. В Гулямчике было что-то звериное, от диких гор иль от пустынь унаследованное, хоть был он по натуре своей и добр, и отзывчив. Чужая душа – потемки, какие в ней там силы борются, Бог весть. Много, очень много раз в жизни меня спасала интуиция, или, может, чьи-то руки берегли.
Свободное копирование
