Про Ташкент. Там я был месяцев семь, работал у владыки Ермогена, сына профессора Киевской Духовной академии Голубева. Очень интересные у него есть кусочки биографии. Я ее скверно знаю, но все-таки сам Владыка рассказывал за столом. Я его расспрашивал о разных людях, в частности, о Кулаковском. Был в университете такой специалист по истории Византии; у него есть три тома истории Византии. Владыка рассказал, какая была с ним история. Юлиан Кулаковский немножко оригинальничал. Он, допустим, игнорировал всякие работы “по поводу”, а брал оригиналы и по ним старался работать независимо от каких-то взглядов. Вещь прекрасная, но получались накладки в том смысле, что где-то параллельно другие исследователи доказывали, что авторство у данного произведения иное или что оно написано не в те годы. Основательно, хорошо доказывали. Кулаковский, отстраняясь от наваждений чужих взглядов, иногда попадал впросак в этом смысле. Он был весьма резок в суждениях и что-то особенно не жаловал христианство, так что его даже “Юлианом Отступником” называли шутя. И по поводу очередной книги (или брошюры, или статьи), не слишком почтительной по отношению к Церкви, появилась в какой-то газете или журнальчике заметка Алексея Голубева, учащегося 5-го или 6-го класса гимназии, не больше, где он давал разнос и отповедь уже заслуженному профессору. После этого Кулаковский обиделся на старшего Голубева, решил, что он эту пакость сотворил, а замаскировался именем Алексея Голубева, и какое-то время не ходил к нему в дом, прекратилась дружба. Но, видимо, потом все прошло. Потом этот бывший гимназист учился в Московской Духовной академии. Я его расспрашивал об академике Соболевском, еще о ком-то. Он всех их помнил и знал. Затем он был монахом Киево-Печерской Лавры и в какие-то неспокойные 20-е годы был даже настоятелем ставропигиального, совершенно независимого лаврского монастыря.
Свободное копирование
