Я опять поступал в какое-то учебное заведение. Не мог же я вечно работать на этом месте, и притом у меня была маленькая обида, что они такую пакость устроили с институтами. Если бы они мне вовремя дали эти штуки, может быть, по-другому бы судьба сложилась. Так что… Да и потом 1946-й год, уже как-то напряженность спала.
Да, еще до этого, когда я учился в 10-м классе, мне как-то тошно было. Не знаю отчего, как-то все не клеилось. Я считался допризывником. Я пошел к тому военному начальнику, который нашим отделом допризывным заведовал, армянин, обычный, типичный такой армянин. Я узнал, что есть танковая школа в Ереване, и попросил, чтобы меня туда направили. И мне запомнился его жест. Он так посмотрел мне в глаза, положил руку на плечо, похлопал и говорит: “Иди, иди, еще успеешь повоевать”. Видишь, какие бывают случаи. С одной стороны, какая-нибудь незаслуженная обида, но этого было мало, а с другой стороны, такой великодушный жест. Так что меня в армию не взяли. Конечно, я бы мог принести на фронте пользу: если бы немцы увидели такого дистрофика, они, конечно, перепугались бы и бросились убегать. Броня может быть и была, но она как-то без меня оказалась, так что я не увиливал от войны, даже вот решил попробовать сам пороху, но не получилось. Так что не воевал, никого не убивал, до революции в никаких организациях не участвовал, в оккупации не был, не судим.
В Свердловске тоже подал заявление на химфак университета. Но еще перед этим там организовывалась киностудия. Она была в каком-то Доме культуры, такая самодельная еще, еле-еле. А мне очень хотелось заниматься там химией в отделе проявки кинопленки и прочее. Интересная работа была, но там что-то чуть-чуть не сработалось. И ладно, хорошо. Жил с отцом, с матерью на квартире. Я приехал где-то в разгаре лета или под конец лета. И вот началось поступление в университет. Я, по-моему, хорошо ответил по химии, но мне почему-то поставили отметку не слишком хорошую. По-моему, не так уж плохо и по-английски ответил тоже. Мне поставили отметки ерундовые, но все равно приняли, потом я понял почему. Курс был 52–54 человека, из них парней было четверо, а после первого курса остался, по-моему, я один, потому что трое моих сокурсников были уже калеченные люди. Помню хорошо одного парня, с которым мы дружили, у него не было ног, он ходил на протезах. Другой был контуженный, третий еще что-то такое. И они не вынесли нагрузки и постепенно отошли от учебы. А девчонки разного возраста были. Может быть, там просто решили, что парней, хотя и не таких уж умных, надо принимать.
Химический факультет находился в одном помещении в центре города, а сам университет довольно далеко — километра три-четыре, и неудобный транспорт. Так что в основном мы учились на химфаке. Это двухэтажное здание бывшего реального училища. Сейчас там какая-то воинская часть находится, мы недавно посещали. На втором этаже были лаборатории и еще было женское общежитие, этих же студенток. Ну, это другая лестница, мы туда не ходили.
Свободное копирование
