А на работе не отпускали. И, конечно, они могли меня привлечь за то, что я покидаю место работы. Такие были правила, да и подписанный трудовой договор. Хотел я взять за несколько дней вперед хлеб и то ли сахар, то ли еще какую-то ерунду (там в буфете давали по карточкам то, что нам полагается) — мне не дали. Оказывается, директор почувствовал, что я могу удрать, и приказал в буфете, чтобы мне не выдавали ничего вперед. Со мной поделилась своим хлебом, дала в дорогу эта тетя из Вятки, в общем-то непримиримая и злая, которая дворничихой работала и от которой я зависел в смысле света; я ей сказал в самый последний день. И в субботу вечером я тайно покинул свое место работы и уехал. Пошел на вокзал, сел в приличный вагон, четырехместное купе было. Я на верхней полке оказался. Какие-то три дамы ехали служебного типа. Но у меня была Библия; и впереди меня ждали люди, которые знали меня, с которыми мне было хорошо.
Ехали очень долго. Прошел день, прошло два. Кажется, у меня была купленная на базаре морковка или две. Я тихонько ее сгрыз. На третий день эти тети говорят: “А вы что не ходите, не спускаетесь покушать?” Я говорю: “Да я поел”. — “Но ведь это было давно!”… Как я ни отнекивался, они чем-то со мной поделились. Это меня очень тронуло, потому что — кто я им и что я им? У них тоже, видимо, не так уж много было. Но в конце концов доехали до Баку. Там остановка поезда была часа на два-три, уже другая железная дорога. Я зашел в ресторан, спрашиваю: “Что-нибудь можно поесть?” Мне говорят: “Ты же видишь, что ничего нельзя, ничего нет. Но знаешь, ты посиди, сейчас придет поезд военный, может быть, что-то получится”. Действительно, вскоре забежали военные, солдаты, какой-то еще состав. Около меня тоже за столиком сели двое, дали им какую-то жиденькую похлебочку. Они скоренько несколько ложечек этой баланды поели и убежали. Эту баланду отнесли. А минут через пять мне тоже принесли тарелку этой баланды. Я ей был очень рад. Откуда она произошла, я тоже знал. Ее ни у кого не украли, но то, что не доели солдаты, дали другому голодному. Это тоже было хорошо.
Потом была еще одна пересадка где-то в Нахичеванской области. А там был азербайджанец, у него самовар, он заваривал какой-то чай, даже по кусочку сахара откуда-то доставал за умеренную плату. Было так патриархально, хорошо.
Свободное копирование
