По отъезде ее был приглашен в кабинет графа чиновник его для особых поручений, Иван Михайлович Бакунин, и ему приказано нагрянуть в дом Павлова с надлежащим количеством полицейских, завтра же в восьмом часу утра.
Бакунин был человек в высшей степени порядочный. Он был убежден, что Павлов шулером не был и не будет; что обыск кончится ничем. Тем не менее его надо было произвести по всем формам. Павлова нашли, разумеется, еще в постели, спавшего сном праведного и не предчувствовавшего никакой грозы. Он вскочил, перетрусился и предложил незванным гостям осмотреть его кабинет, а если нужно и целый дом, во всех подробностях, Никаких крапленых карт, ничего подобного найдено не было. Но окружавшие Бакунина чиновники, производившие обыск, (по тайному приказанию или по собственному вдохновению,-- кто их знает) обратили внимание на библиотеку ревизуемого: тут, что ни полка: Герцен, князь Долгорукий, сборник "Полярная Звезда", и разные иностранные зажигатели, против которых в то время было самое пущее гонение. Особенно был преследуем Герцен. Известно, что на границах обшаривали не только карманы, но лазили даже и в сапоги. Известно, что впоследствии Писемский, осмотренный таким образом в Александрове, даже расплакался. Вообще, строго настрого запрещалось держать на дому какие-либо недозволенные цензурой сочинения и в законах находили параграф, по которому можно было сослать в Сибирь лицо, у кого будет найдена запрещенная книга.
Вот эту-то статью и вытащили и применили к делу против несчастного Николая Филипповича, когда других никаких не было! (слышал от него самого).
Свободное копирование
