авторів

1427
 

події

194041
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Lyudmila_Osipova » Мое блокадное детство - 14

Мое блокадное детство - 14

01.09.1942 – 30.11.1942
Санкт-Петербург, Ленинградская, Россия

Первого сентября я пошла в школу. Третий класс находился на третьем этаже, на первом был медпункт, столовая, физкультурный зал и раздевалка. На втором – учительская, актовый зал и старшие классы. Дверь на четвертый этаж забили досками. Туда попал артиллерийский снаряд, и через разбитые окна ветер сквозил под дверью. В нашем классе занимались человек 18. Девочек было больше, чем мальчиков. Остались в памяти подруги: Кадыш Галя, Тамара Татух, Женя Карпова, Муся Бродская и мальчики Рома Канарский, Коля Березкин, Туров, Станков. Диму Иванова во время бомбежки ранило в ногу, и он приходил в школу на костылях.
Когда стало холодно, в классах топили печи. На переменах ребята не выходили в коридор, там было холодно, и не было сил у детей играть и бегать друг за другом. Все сидели за партами бледные и худые. И только Туров, толстый, румяный парень, был среди нас как белая ворона. Он шумно входил в класс, толкал ребят, обзывал дистрофиками и грозил расправиться с ябедами. Он приблизил к себе Станкова, и они вместе держали класс в страхе. На переменах Туров доставал из портфеля бутерброды с сыром и колбасой, угощал товарища и под завистливые взгляды ребят поглощал еду. После двух уроков мы шли обедать в столовую. Столы к нашему приходу были накрыты. Перед каждым учеником лежал кусочек хлеба с довеском, стоял налитый в тарелку жидкий суп из крупы, каша или соевая запеканка и кисель. Хлеб нам нарезала буфетчица, мать Ромы Канарского. «Наверно, она не додает нам хлеба и оставляет себе», - подумала я, взглянув на женщину. Но в ее глазах я увидела такую боль и жалость к нам, что сразу отогнала эту мысль. Мы с жадностью поглощали еду, и только Туров не обедал с нами. «Я такую баланду не ем», - брезгливо говорил он.
Однажды рано утором, когда в классе затопили печку, Туров и Станков поймали крысу и засунули ее в огонь и закрыли дверцу. Когда они ее открыли, обгорелая крыса стала бегать по классу, распространяя зловоние. Хулиганы убежали. В классе нельзя было заниматься, и нас отпустили домой.
Занятия у нас вела старенькая учительница, и Туров стал над ней систематически издеваться. Он стучал ногами, двигал парту и кричал, почему не дают звонок с урока. На перемене он отогнул клеенку со стула и положил под нее кнопки, острием вверх. Учительница села на стул, вскочила и выбежала из класса. Туров захохотал и гаркнул на весь класс: «Кто будет ябедничать – убью». «Я буду», - Дима Иванов поднялся с места. Туров подбежал к нему и замахнулся. Дима побледнел: «Только ударь, только посмей, фашисты не убили меня, а ты хочешь убить, значит ты тоже фашист». «Фашист, фашист», - закричали мы все хором. «Ты вор и фашист, воруешь продукты и обжираешься, как свинья», - кричали девочки. Туров сник, он сел за парту и замолчал. Мы не знаем, рассказала ли учительница обо всем директору или нет, но к нам она больше не пришла и уроки стала вести другая наставница, тоже старенькая и худая.
Однажды, когда мы стояли в очереди у столовой и ждали обед, Станков стал отталкивать Колю Березкина от двери. Коля его не пускал, тогда Станков вытащил нож из кармана и ударил им Колю в руку. Мы закричали, на крик прибежала завуч Гита Моисеевна. Увидев окровавленную руку мальчика, она повела его в медпункт. Там его перебинтовали, и Коля пошел к нам в столовую обедать. Через несколько дней Станкова исключили из школы. У нас состоялось классное собрание. «Какой позор, – говорила Гита Моисеевна, – быть выгнанным из школы в дни героической обороны Ленинграда, когда воины ценой своей жизни защищают нас от врага». А потом она добавила: «Нам известно, Туров, что ты являешься организатором всех безобразий в классе, участь твоя висит на волоске, еще одно замечание, и мы вышвырнем тебя из школы». Со злорадством мы смотрели на поникшую побитую морду Турова и знали, что теперь он нам не страшен.
Новая учительница велела нам написать о себе, о родителях и спросила: «Может быть, у кого-то из вас отец Герой Советского Союза?». Я подняла руку.
- Люся, у тебя отец Герой.
- Да – ответила я.
- Тогда напиши обо всем подробнее.
Я плохо представляла, что такое Герой Советского Союза, но ведь папа спасал брата, отдавая ему свою еду, и сам умер от голода. И мама говорила, что он герой. Когда ребята стали спрашивать учительницу, что я написала про отца, она ответила, что он мужественный человек, достойный нагарады, но не герой.
Я плохо успевала по арифметике и боялась, когда меня вызывали к доске. Один раз учительница подняла меня, но в это время под вой сирены объявили воздушную тревогу и я подумала: «Слава Богу, я не получу двойку». А потом ужаснулась – бомбежка была страшнее двойки. Во время тревоги мы спускались в подвал, садились кружком и по очереди читали какую-нибудь интересную сказку. Перед седьмым ноября нас принимали в пионеры. Под дробь барабана мы вошли в натопленный актовый зал, встали в один ряд, и старшеклассники повязали нам красные галстуки. Старшая пионервожатая зачитывала слова клятвы, и мы повторяли за ней: «Я юный пионер Союза Советских Социалистических Республик перед лицом своих товарищей торжественно клянусь быть верным делу Ленина и Сталина» и т.д. Было очень торжественно и волнительно. Я подружилась с Леной, которая повязала мне галстук, и приходила к ней на второй этаж. Она обнимала меня за плечи и провожала до класса. Один раз она дала мне кусочек сахара и конфетку в обертке, кажется, «Барбарис», которую я ела в последний раз в начале войны.

Дата публікації 23.05.2014 в 17:23

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: