В один из моих объездов края я попал в отдаленное от населенных пунктов место. Суровая северная пустыня поразила меня своим безлюдьем. И вдруг везущие меня собаки неожиданно опрометью бросились в сторону через непроходимый, густой кустарник, так что мой возница не успел и даже не в силах был удержать собак. Обычно подобные случаи объясняются тем, что собаки, учуяв какого-либо зверя, бросаются за ним вдогонку. Но на этот раз история была другая.
Прорвавшись с моей нартой через кустарник, собаки притащили нас к одинокому, низенькому срубу-избушке. На пронзительный лай из сруба вышел молодой камчадал. Вслед за ним с изумленным взором показалась молодая женщина. Как выяснилось, мы въехали в запрещенное место. Оказывается, здесь жил прокаженный, он-то и встретил нас.
Увидев их, испугавшихся за меня и моих спутников, я спросил мужчину, изуродованного лепрой:
— А это кто?
— Это моя жена, но она вполне здорова.
Узнав с моих слов, что я епископ, оба они принялись упрашивать меня зайти к ним в избушку и окрестить недавно родившегося ребенка.
Жилище их состояло всего из одной комнаты. Этот сруб и скудную обстановку в нем они соорудили своими силами. В самодельной люльке, подвешенной к низенькому потолку, безмятежно спал младенец. В углу на полочке я заметил бумажную иконку и огарок восковой свечи. В избушке было гнойное зловоние: правая сторона лица и тела мужчины были покрыты гнойниками от бугорчатой проказы.
Супруги засуетились. Для крещения младенца они согрели воду. Затем женщина достала из ящика деревянную чашу-купель. При этом она объяснила, что еще до рождения ребенка сама выдолбила из пня эту купель в надежде, что когда-нибудь ей удастся тайком позвать в опасную зону батюшку из Ключевского селения для крещения ребенка. Я окрестил младенца и, по просьбе родителей покумившись с ними, остался на целый день их гостем. Мои каюры, управлявшие собаками, оставались вдалеке, ожидая меня у костра, где они устроили себе обед.
За чаепитием я узнал, что молодой человек неожиданно заболел проказой и его тотчас же изгнали из селения как опасно заразного. На мой вопрос, как же совершенно здоровая женщина оказалась с ним здесь, в пустыне изгнания, жена ответила просто, без рисовки и совершенно искренне:
— Ведь я — его законная жена. Мне жалко его, моего друга и спутника жизни. Я добровольно навсегда пришла с ним в эту безлюдную местность, помогаю ему в домашней работе и ухаживаю за ним. А теперь вот у нас радость — есть сыночек крещеный! Никуда я от них, моих дорогих, не уйду.
Ребенок, как я убедился, был совершенно здоров. Питалась эта трогательно дружная семья рыбой из речной протоки, ягодой и кореньями. Меня особенно поразили сооруженные ими деревянные нары — это общее супружеское ложе, где вместе с заживо разлагающимся прокаженным спит его здоровая жена.
Какова дальнейшая участь моих неожиданных пустынных кумовьев — не знаю, но я навсегда сохранил в сердце память об этих замечательных людях. Особенно запала в душу эта маленькая, худенькая женщина с большим любвеобильным сердцем.
Свободное копирование
