11.03.1907
Казань, Республика Татарстан, Россия
1907. Иермонах Нестор с мамой
На фото: Иеромонах Нестор с мамой Антониной Евлампиевной перед отъездом на Камчатку. Апрель 1907 года
В таком неопределенном томлении прошла первая неделя Великого поста. Я, против обыкновения, на этот раз даже не говел, находясь в состоянии огорчения и неудовлетворенности. В то же время меня терзала совесть оттого, что я небрежно, непослушно отнесся к поручению моего любимого духовного отца.
Мама, узнав обо всем, успокаивала и высказывала предположение о том, что отец Андрей, вероятно, просто пошутил. Я попросил ее пойти со мной ко всенощной, но не в Спасский монастырь, куда мы обычно ходили, а в Богоявленскую церковь, так как там пел лучший в Казани хор, великолепно исполнявший «Покаяния отверзи мне двери...». Я просил маму помолиться обо мне, дабы Господь указал мне путь в жизни.
Богоявленский храм находился далеко, и мы к началу всенощной опоздали: половина службы уже прошла. И здесь, в этой церкви, в тот вечер окончательно решилась моя судьба. В момент, когда мы пробирались через множество молящихся поближе к амвону, до нашего слуха донеслись заключительные слова проповеди старичка-священника, в которой он призывно обращался к прихожанам:
— Сегодня на всенощной и завтра во время литургии мы, согласно прочитанному вам сейчас Синодальному воззванию, совершим сбор средств на наши духовные православные миссии. После недавно минувшей русско-японской войны наш миссионер, архиепископ Николай Японский, весьма нуждается в моральной и материальной поддержке миссионерской деятельности. А о таких далеких, забытых окраинах, как наша Камчатка, и говорить не приходится. Там живут темные, отсталые язычники-идолопоклонники — камчадалы, чукчи, коряки и другие народности, а проповедников Православия нет в тех краях. Помолимся же, братие и сестры, Богу, чтобы Он послал на эту ниву делателей, ибо там жатвы много, а делателей нет.
Меня поразило совпадение слов проповеди с моими мыслями и переживаниями, когда я все еще колебался и размышлял о своей судьбе в связи с разговорами о Камчатке. В тот момент я совершенно спокойно и радостно осознал, по какому пути мне идти. И моя мама, чуткая сердцем, поняла меня. С ласковой, но скорбной улыбкой взглянула она мне в глаза и без слов дала понять, что неожиданное упоминание Камчатки явилось как бы разрешением всех сомнений по поводу моей поездки на эту далекую окраину Государства Российского. В это время по храму проходил с тарелкой церковный староста. Он собирал доброхотные пожертвования на православные духовные миссии. Мама внесла свою посильную лепту, посмотрела на меня понимающим взглядом: у ее сына нет денег, но он отдает на просвещение камчадалов самого себя. И, действительно, я тогда так и решил.
Равноапостольный Николай, архиепископ Японский — родился 13.8.1836 в бедной семье диакона Димитрия Касаткина в с. Березовка Смоленской епархии. Блестяще окончив СанктПетербургскую духовную академию (1860), он принял монашеский постриг и отправился миссионером в Японию. Был настоятелем православной церкви при русском консульстве в Хакодате. В 1868 г. зародилась Японская Православная Церковь, а в 1870 г. отец Николай назначается начальником Российской духовной миссии в Японии. Возведен в сан епископа Японского (1880), заложил в японской столице собор во имя Воскресения Христова (1884). На пожертвование Николая II, сделанное им, когда он был еще наследником престола, основал в Токио духовную семинарию (1897). «Епископ Николай, — пишет списатель его жития, — сделал для японцев то же самое, что святые равноапостольные Кирилл и Мефодий для славян: он создал для них христианский язык и стремился поднять их до понимания евангельского и богослужебного языка».
Накануне русско-японской войны 1904—1905 гг. «встревоженные возможностью войны со своими единоверцами, православные японцы обратились к своему епископу. Он ответил им, что они по присяге обязаны исполнять свой воинский долг, но воевать — совсем не значит ненавидеть неприятеля, это значит — защищать свое Отечество. Патриотизм завещал нам Сам Спаситель, скорбевший об участи Иерусалима». Никто в России не понял японского святителя так хорошо, как император Николай II. По окончании войны царь писал ему: «Вы явили перед всеми, что Православная Церковь Христова, чуждая мирского владычества и всякой племенной вражды, одинаково объемлет любовью все племена и языки. В тяжкое время войны, когда оружие брани разрывает мирные отношения народов и правителей, Вы, по завету Христову, не оставили вверенного Вам стада, и благодать любви и веры дала Вам силу выдержать огненное испытание и посреди вражды бранной удержать мир веры и любви в созданной вашими трудами Церкви...» («Православная жизнь». Джорданвилль, 1982. № 2).
Дата публікації 29.07.2016 в 14:08
|
Свободное копирование
