Кафедра философии в Петроградском университете очень долго обслуживалась одним профессором Введенским. Он читал все обязательные для студентов общие курсы: логику, психологию, историю древней и новой философии, введение в философию. Специальные курсы он читал редко. У него не было времени вырабатывать их: нуждаясь в средствах, он читал лекции в множестве высших учебных заведений Петербурга. Даже докторскую диссертацию он не имел времени написать и до конца жизни имел только степень магистра философии. Имея властный характер, он не хотел, чтобы рядом с ним было при кафедре философии учреждено еще одно или два штатных профессорских места.
Впоследствии Иван Иванович Лапшин и я, оставаясь приват–доцентами, тем не менее завоевали себе право читать также общие курсы и стали участвовать в ведении экзаменов, так что работа наша отличалась от профессорской лишь тем, что у нас не было обязанности посвящать лекциям и практическим занятиям шесть часов в неделю. Обыкновенно, я отдавал университету только четыре часа в неделю: два часа лекций и два часа семинария или просеминария. Факультет, признавая нашу работу необходимою для обслуживания кафедры, назначил нам постоянное жалованье. Я получал 1200 рублей в год.
Будучи противником моего направления, Введенский как- то однажды заявил: «Пока я жив, Лосский не будет занимать кафедры в Петербургском университете». В 1907 г., когда И. И. Лапшин представил диссертацию на степень магистра «Законы мышления и формы познания», он получил сразу степень доктора, что случается весьма редко в наших университетах, только в случае особенно выдающихся достоинств труда16. Тем не менее Введенский и Лапшина не допускал до получения профессуры вплоть до 1913 г.
Введенский полагал, что студенту, занимающемуся фило- софиею, полезнее всего получать знания только от одного учителя и находиться под его исключительным руководством. Поэтому он рекомендовал студентам не разбрасываться, а сосредоточивать свои занятия или у него, или у Лапшина, или у меня. Мои учения он подвергал на своих лекциях чрезвычайно резкой критике. В его книге «Логика как часть теории познания» есть следующая выходка против меня.
Приведя цитату из введения в «Обоснование интуитивизма», где я говорю, что ошибки, ведущие к субъективному идеализму, веками гнездились в философии, потому что источник их кроется в бессознательных предпосылках, «где их не может усмотреть даже и наиболее чувствительный к противоречиям, строго логический ум» (стр. 4), Введенский продолжает: «А вот Н. О. Лосский усмотрел то, чего не может усмотреть даже и наиболее строгий логический ум. О, как должна гордиться Россия появлением Н. О. Лосского. Что перед ним Архимед, Галилей, Лавуазье, Фарадей, Гауе, Лобачевский, Кант, Конт, Менделеев и т. д.» — «Ведь еще никто, ровно никто в мире до него не мог установить знание, проникающее в сущность вещей, а он установил его. Говорят, что такие умы, как: Аристотель, Декарт, Лейбниц, Кант родятся не каждое столетие, но такие, как Н. О. Лосский, родятся даже не каждое тысячелетие.
Свободное копирование
