Отдых от занятий составляли прогулки по Константинополю.
Цвели абрикосы. Начался Рамазан. Вечером бил барабан, разрешавший питье и еду, и мечети стояли освещенными.
Раз ночью я отправился в Айя-Софию. Смысл данной особенно торжественной службы я не мог в точности выяснить. Состоящий при бюро печати переводчик с турецкого языка, большой знаток местной жизни, объяснил мне, что служба совпадает с ночью, когда султану приводят новую наложницу-рабыню.
В Стамбуле оживление. Одиннадцатый час ночи. В мечети мы поднялись на хоры по "пант дус", сводчатым коридорам, шедшим большой спиралью. Коридор освещали плошки в стеклянных стаканчиках. Хоры эти - широкий проспект, окаймляющий на высоте храм. Внизу правоверные рядами стоят на коленях, держа перед лицом ладони - якобы развернутую книгу Корана. Поражает отсутствие теснящейся толпы — особенности наших молитвенных собраний. Молящиеся к алтарю косыми рядами, потому что алтарь Софии (когда-то христианского храма) на восток, а правоверные должны стоять лицом к Мекке. Мулла иногда дико кричал, точно о помощи (в эту ночь молитва достигает "седьмого неба", ангелы же нисходят в мечеть). Ему отвечала таким же криком паства и падала ниц.
По хорам гуляли гости. Имелся особый помост для дипломатического корпуса.
Улицы полны народа. Магазины открыты, торгуют, кофейни переполнены. В парикмахерских усиленно бреются. Такое впечатление, точно люди решили все делать ночью. Или город в разгар дневной сутолоки застигнут солнечным затмением. Толпа, несмотря на возбуждение, ласковая.
Вернулись мы от мусульманской "заутрени" в час ночи.
Свободное копирование
