В Кишиневе я остановился в какой-то еврейской корчме. Через одного студента, адрес которого я получил еще в Женеве, я легко нашел явочную квартиру Здановича. Но здесь у меня вышла заминка.
В Кишиневе, чуть не накануне моего приезда, были обыски. Полиция, по-видимому, искала Здановича. Меня, благодаря моему костюму, который внушил такое доверие таможенному досмотрщику, на явочной квартире приняли подозрительно. Начали расспрашивать, кого я знаю. Я назвал целый ряд одесских товарищей, – между прочим, Костюрина, члена кружка „чайковцев". Тогда мне предложили придти в сумерки в городской сад, чтобы встретиться с одним из старых знакомых.
В саду было пусто, так как это был вечер перед субботой, и все евреи были в синагоге. Вдруг я вижу, приближается ко мне какой-то офицер в полной форме. Я сразу узнал Костюрина. На радостях мы обнялись, расцеловались, забыв совершенно, что сцена объятий галицийского еврея в высокой шапке с офицером русской армии не может не показаться подозрительной. Но на наше счастье, поблизости не было ни души.
Меня повели к кому-то из товарищей, заменили мой галицийский наряд другим костюмом, и в тот же вечер я встретился со Здановичем.
Беседа наша продолжалась довольно долго. Мы и ночевали вместе, точнее, провели ночь, с часу ночи до утра, в одной комнате в гостинице. Но окончательно сговориться обо всем не удалось. Здановичу нельзя было оставаться в Кишиневе, где его искали. Мы условились с ним встретиться в Одессе, куда мы (но не в одном и том же поезде) в тот же день и поехали.
Свободное копирование
