К счастью, я ошиблась. Настоящая, человеческая жизнь настала, но… в другой стране. С началом перестройки ко мне в Барнауле вереницей потянулись «русские немцы», чтобы я перевела им документы для выезда в Германию. От них мы узнали, что и евреев тоже Германия принимает. Я сразу загорелась этой идеей, т. к. понимала, что нормальной жизни в Союзе мы не дождёмся. Кит меня безоговорочно поддержал, Адам был категорически против, а Вита колебалась. Она в то время углубилась в политику, стала секретарём «Общества содействия перестройке», которое возглавлял Владимир Рыжков, теперь известный политик. Она и меня втянула в их дела, я помню, как мы не отрываясь смотрели репортажи с Первого съезда народных депутатов, как возмущались травлей академика Сахарова. Потом, перед первыми выборами Президента России Вита привезла из Москвы листовки за Ельцина, и мы с ней ходили и расклеивали их на каких-то заборах на окраине Барнаула. Но когда Алтайский край, несмотря на всю агитацию, проголосовал за Жириновского, когда на заборах в Барнауле появились надписи «Жиды, вон!», сдались и Вита, и Адам.
В 1992 г. мы подали документы на выезд в Германию. Ждать пришлось долго, почти 2 года. Я даже пыталась узнать в посольстве Англии, не можем ли мы уехать туда. Но там ответили, что я, как гражданка Великобритании, могу въехать хоть завтра, но чтобы мог въехать мой муж, я должна иметь независимый доход и жильё, а что касается дочери и внука, это абсолютно исключено. В Израиль же мы ехать не могли, т. к. климат там был Адаму совершенно противопоказан. Через два года пришёл ответ из Германского посольства, что Вите и Киту въезд разрешён, а мне и Адаму – нет. Объяснили это тем, что я являюсь подданной Её Величества королевы Великобритании, а английским евреям Германия убежища не предоставляет, а только советским. Что касается Адама, то он – в первую очередь – мой муж, а уж только во вторую – отец Виты, которой въезд разрешили. Короче, Вита должна была решать, ехать ей с сыном или остаться с нами. Она осталась, а Кит в январе 1994 г. уехал.
Мой, так помешавший мне английский паспорт, на этот раз сослужил мне хорошую службу. Я поехала с Китом в Германию, проводить и помочь на первых порах, т. к. Кит знал английский, а немецкого, кроме меня, никто в семье не знал. С английским паспортом мне не требовалась виза. Я пробыла в Германии с Китом почти месяц и лишний раз убедилась, что его решение было правильным. Но что было делать нам? Я стала писать письма в разные немецкие учреждения, пытаясь доказать, что Германия мне почти родина, что мой внук уже живёт в Германии, что я пострадала от Советской власти, как советская еврейка, а не английская и т. д., и т. п. Писала я на чистом немецком языке, одно из таких писем нам удалось передать прямо в руки послу. И вот почти через год мы получили письмо из германского посольства, что, несмотря на то, что мы теоретически могли бы уехать в одну из третьих стран, видимо, намекая на Англию и Израиль, исходя из гуманистических соображений, мне и моему мужу разрешается въезд в Германию на правах контингентных беженцев. В феврале 1995 г. мы обосновались в Дортмунде, где поселился мой внук, а в апреле того же года умер Адам, не пережив операции на сердце. Мы прожили с ним без малого 52 года.
Сейчас я живу с дочерью Витой, за 14 лет объездила пол-Европы, побывала в США и Израиле, короче, живу так, как мне всегда хотелось жить. Мой внук Кит стал социальным педагогом, организовал первое в Германии частное заведение по опеке над инвалидами. Его пациенты души в нем не чают. Женился, жена его – медсестра. Их сыну Даниэлю, т. е. моему правнуку, уже 8 лет.
Нам, уехавшим, тут хорошо, уютно, комфортно. На старости лет я обрела покой.
Свободное копирование
