А потом Адам увёз меня в Саратов, и мы поселились в бараке. Адам работал в Особой строительно-монтажной части Моспромстроя, эвакуированного из Москвы. Работал он электриком, участвовал в строительстве газопровода Саратов-Москва, строил шарикоподшипниковый завод.
Адам сам был эвакуированным, точнее, беженцем из Польши. Он родился и жил в Варшаве с родителями и младшим братом Людвиком, но в сентябре 1939-го года, когда началась Вторая мировая война, бежал оттуда на восток, откуда наступали наши войска, которые «освобождали исконные русские земли» - Западную Украину и Западную Белоруссию, а на самом деле просто оккупировали их. По дороге на восток он попал в Майданек, но тогда это ещё не был тот страшный концлагерь, а просто казармы польской армии. Они были обнесены колючей проволокой, и немцы загнали туда тысячи людей, которые сидели и лежали на голой земле, живые и мёртвые вперемежку. Группа молодых людей, среди которых был и Адам, решила бежать. К сожалению, это удалось не всем, но Адаму удалось, и он попал в Белоруссию, а затем перебрался в Саратов, где было много поляков, среди них много его друзей. Отец Адама тоже выбрался из Польши, Адам встретился с ним в небольшом белорусском городке Бешенковичи, где отец, который был врачом, работал в больнице. Потом он попал на Ленинградский фронт, и какова его дальнейшая судьба, неизвестно. Адам больше о нём ничего не слышал. Неизвестна также и судьба его матери и брата, удалось ли им тоже бежать, или они попали в гетто и там погибли. Узнать не у кого, советский Красный крест занимается поисками только советских граждан, а чтобы узнать что-либо в Польском Красном кресте, надо там жить какое-то время. Мы были в Польше в турпоездке, но что можно узнать за пару дней, тем более, что нельзя отойти ни на шаг от группы, нельзя общаться с местным населением, если нарушишь запреты, на следующий раз тебя за границу не выпустят…
В 1946-м году началась репатриация поляков, но Адам наотрез отказался возвращаться в Польшу. Он считал, что в Польше слишком много антисемитов. Я ему этого по сей день простить не могу. Из Польши мы конечно бы уехали, возможно, в Америку, куда уехали почти все польские евреи, и жили бы там припеваючи, не испытав всего того кошмара, который нам пришлось пережить в дальнейшем.
Свободное копирование
