Дневник. 2003 - 20

23 ноября

Привет, милый Дневник!

У мамы новая работа. На почте. Я ей помогаю.

Но, помимо этого, продолжаю нянчить ребенка за двадцать рублей в день и пишу материалы в газеты и журналы.

Почтовое отделение находится на остановке, где мы в данное время проживаем. Там официально оформлен неизвестный нам человек, но он не работает. Видимо, чей-то родственник, как тут и принято.

Нам же толстая тетка из Администрации Старопромысловского района пообещала платить семьсот рублей в месяц, если мама будет принимать почту, продавать конверты и убирать территорию вокруг отделения.

Еще нужно следить за котлом и работать с письмами. В первый же день едва не взорвался автономный котел для отопления! В него следует наливать воду и следить за горелкой. Если уровень воды понижается до определенного предела, то котел может взорваться. Воды туда залить позабыли... (в единственный маленький котел).

Хорошо, мы в свой первый рабочий день успели сбегать купить воду по два рубля ведро у водовоза и спасли почтамт от взрыва! «Спасибо» мы так и не услышали.

Благодаря отоплению автономного котла легкое тепло распространяется на все помещение почтамта, и мы греемся, ибо ничего подобного давно нет в квартирах. Там — лютый мороз. Красные от холода руки постепенно согреваются, и боль от застуженных нервов в плечах и пояснице временно утихает. Также от тепла все время хочется спать.

22 ноября, в субботу, я пошла как корреспондент от газеты «Молодость» в клуб для детей и подростков — «Оргтехнику».

Это представление я забуду не скоро...

Актовый зал, в котором происходило все действо, небольшой. Но люди изголодались по зрелищам. Ведь последние десять лет нет нормальной учебы, мирной жизни, и многие кроме воровства и пьянства ничем не заняты. Молодежь пошла по кривой дорожке: наркотики, выпивка.

Прилично вести себя умеют единицы. Большинство, из-за ужасающей реальности, разрушающей все нормы морали, полуграмотные или же стали больными и неадекватными. Война загубила даже многих способных к учебе детей и подростков.

Теперь же молодое поколение только знает, как нужно прятаться, когда самолет бросает на их дома бомбы, и как потом искать в руинах еду. Остальные знания оказались не столь важными.

В зал клуба «Оргтехника» набилось несколько сотен человек! Встать и уйти оттуда у меня впоследствии не было возможности — зал был переполнен. Парни, девушки и дети сидели на всех ступеньках зала, стояли в проходах, плотно прижавшись друг к другу из-за невероятной тесноты. Было душно.

На сцене артисты показывали номера самодеятельности, имея мужество выступать в невыносимых условиях холода, шума и непонимания. Поначалу в выступающих артистов местный контингент молодежи кидал бутылки из-под спиртного и окурки сигарет. Раздавался свист и топот ногами.

Таким образом одни зрители выражали недовольство, другие — радость. Громкий мат звучал сразу на двух языках: русском и чеченском.

А где-то посередине представления началась массовая драка между зрителями. Те, кто одобрял артистов, стали лупить тех, кто выражал недовольство. Бесноватость охватила зал.

К дерущимся молодым людям стали пробиваться военные чеченцы, которые охраняли представление для детей и подростков. Именно они открыли стрельбу из автоматов! Прямо в зале. Пули замелькали над головами... Я находилась примерно в середине зала.

«Какая нелепая и глупая смерть... на КВН...» — почему-то мелькнуло в сознании. И я почувствовала злость. От стрельбы заложило уши. Подростки и дети в ужасе кричали (!). Пули попали в лампы, и всех нас окутала тьма.

Мысли исчезли. Словно их и не было никогда, а была тьма и сверкающие в темноте пули. Каким-то невероятным чудом в жуткой воющей толпе, которая пыталась вырваться из зала и давила друг друга, рядом со мной мелькнуло лицо Ибрагима, парня с Северного базара. Он, не говоря ни слова, распахнул дубленку и обнял меня.

Я все так же сидела на своем месте, обхватив голову руками — защитная реакция при стрельбе, выработанная годами. Только теперь рядом был он. И он меня спасал. От страха. От неизвестности. От пуль. Закрыл собой.

Худенькая девушка-чеченка, не знающая настоящей войны и, как многие беженцы, недавно вернувшаяся из спокойных регионов России, испугалась. Потеряла сознание. Когда часть толпы вырвалась наружу, удалось вынести ее из зала на улицу. На улице завывал ветер и повсюду лежал снег. Я лихорадочно искала в своей сумке лекарства. Бесконечная война научила меня: с собой должна быть сумка, а в ней — медикаменты первой необходимости, бинты, нож, вода и спички. Девушка пришла в себя, и выяснилось, что ее зовут Рахимат, и у нее больное сердце. Никто не погиб, так как чеченские милиционеры, будучи охранниками мероприятия, стреляли над головами. Спасибо, что не ниже.

Ибрагим, как только суматоха улеглась, сказал мне:

— Я женюсь в следующее воскресенье. Родные нашли невесту. Ей только что исполнилось четырнадцать лет. Она на десять лет младше меня. Совсем ребенок. Мои родные хотят много внуков. У нас большой огород. Девушка нужна работящая, которая и со скотиной управится, и огород вскопает. Но я не люблю ее. Русские убили много чеченцев — следует восстанавливать чеченскую кровь, нужно много детей. Жениться важно только на чеченках. Я знаю, так приказали старейшины. Но я ничего не чувствую к ней. Мое сердце — словно камень. Я не знаю эту девушку. Я ни разу не говорил с ней. Я не видел ее. Родители сами договорились и заплатили за нее калым — выкуп.

— Как ты оказался в нашем районе? — спросила я. — Ты ведь тут не живешь. Это мистическая случайность?

— Искал тебя. Я думал, ты придешь на это мероприятие. Хотел сказать... Если ты согласишься, я отменю свадьбу. Я клянусь. Я буду с тобой. Пожалуйста, подумай! Ты любишь книги, и я тоже. Помнишь истории о Сократе? Я не смогу без тебя жить!

Мне было грустно. Шел снег, укутывая нас с головы до ног. Толпа молодежи разбрелась по дворам, громко ругаясь, и в какой-то момент, оглянувшись, я поняла, что мы стоим на улице вдвоем, и мне слышен только стук моего сердца. Ибрагим почтительно находился в нескольких метрах от меня, не смея даже посмотреть мне в глаза. Он ждал ответа. Я сказала:

— Ты — хороший друг. Ты — настоящий чеченец и славный сын своих родителей. Спасибо тебе. Но не нужно делать то, что так расстроит всех и не принесет счастья. Женись. Пусть Аллах хранит тебя и твою будущую жену.

Ибрагим кивнул головой, а сказать в ответ ничего не смог. Мне было тяжело, хотелось обнять его и растормошить, сказать, что все будет хорошо. Но это недопустимая вольность на Кавказе — дотронуться до чужого мужчины. Я не посмела.

Я и так слишком вольна в мыслях и философии. Я хочу учиться, исследовать, писать. В простой чеченской семье мой удел — огород и дети. Но в первый раз мне так больно было отказывать. Ибрагим — храбрый и добрый. Я это точно знаю.