В институте на общей стипендии — 320 рублей — я учился всего один семестр, до января 1958 года. В первую же сессию сдал все экзамены на «5». Получил повышенную стипендию — на 25 процентов больше, а ещё через месяц, в марте, мне дали именную стипендию — имени В. В. Вахрушева. Это 610 рублей.
Даша работала на полторы ставки. Саша до этого времени присылал по 200 рублей в месяц. Теперь я написал ему письмо, что это делать уже необязательно.
А на втором курсе в апреле мне присудили Ленинскую стипендию — 800 рублей. Жизнь стала — одни светлые перспективы!
Я закончил институт и получил 250 баллов из 250 возможных. За пять лет у меня не было ни одной четверки. Занимался я с остервенением. Даже лишне, столько и не надо бы. Но вместе с тем все обернулось хорошо, надежно.
В Свердловске у нас родилась ещё дочь — Нина. Прошел я практику на разных курсах — в Североуральске, в Воркуте, в Кузбассе, в Донбассе.
...Еще на первом курсе меня вызвали в Свердловский облисполком. Женщина мне вручила ответ из Президиума Верховного Совета СССР. Ответ с гербовой печатью. В бумаге значилось: «Судимость снять». И стояла подпись: «М. Георгадзе».
В 1962 году я получил диплом горного инженера с отличием. Приехал на родную шахту. В 1963 году родился сын Павлик.
Я работал мастером, начальником участка, начальником буровзрывных работ, а в 1967 году ушел в управление СУБРа (Североуральский бокситовый рудник), где и по сей день работаю заместителем начальника производственнотехнического отдела.
Работу люблю, а жить не умею. «Жить» в том смысле, чтобы что-то иметь для себя. Многие жизненные личные вопросы я решаю с постоянным опозданием. Видимо, сказывается длительность жизни по указке, по команде. И вот результат: «армия — лагерь» — это как бы провал какой-то в моей жизни, вроде её и не было в этот период.
И вот мне уже 53 года, а Павлик ходит только ещё в 9-й класс. Ему надо бы побольше моего участия в его детстве (отрочестве уже), а я — устаю. Десять лет я ходил в вечерний техникум — прирабатывал. Иногда потому, что надо было приработать, а чаще как-то само по себе получалось — просят, и я соглашаюсь. Не умею отказать.
Последние шестнадцать лет моей жизни, начиная с 1962 года, полны творческой работы. Я много сделал для рудника малых, невидимых, текущих дел, и каждому из них можно посвятить повесть. Но ведь это надо уметь делать, а я не писатель.
Надо было ещё в институте вступить в партию. Тогда я не сделал этого: стеснялся своей биографии. Когда работал на шахте — тоже постоянно думал об этом, но как только доходило дело до заявления, меня коробило — опять биографию рассказывать? Проживу и в «третьесортных».
А потом было, на мой взгляд, уже поздно. Вступление в партию в таком позднем возрасте, как мой, я и сейчас считаю авантюризмом, стремлением приобрести «корочки», как говорят, но уже не желанием отдать себя на алтарь партии, народа, Отечества.
Я таких знаю, видел. Недостойных, нечестных, стяжателей.
Может, я ошибаюсь, потому что вроде бы остаюсь в стороне от течения. Но остаюсь ли? Ведь было такое понятие до войны — беспартийный большевик. Думаю, это на сто процентов можно сказать обо мне.
Вот на том и закончу я «повесть» — в ней сцены из детства, юности, молодости.
Надо вон Нине решать задачу о конденсаторах (она кончает 10-й класс). А я устал. Но задачи решать надо. Надо много решить задач разного рода, да вот время летит пятилетками. А тут ещё привязалась болезнь. Что-то с легкими. Что? Доктора успокаивают. Но только похоже, что многое уже мне не успеть. Как это сказано у Николая Грибачева:
Сердце мне сказало: «Я устало.
Не кори меня и не суди.
Вспомни, как нас в жизни помотало.
Глянь — какие дали позади!»
У этого стихотворения (я его целиком не помню, читал как-то в «Литературке») есть хорошая концовка, смысл которой в том, что надо ещё сделать то и то, это и другое, а уж потом поэт приказывает своему сердцу:
Можешь разорваться пополам!
1975—1978 гг. г. Североуральск
Публикация А. Мурзина и Д. Мурзиной
Свободное копирование
