На фото: Вечер, посвященный памяти П.Г.Антокольского, в ЦДРИ. В зрительской аудитории: на первом плане ученики Антокольского Маргарита Иосифовна Алигер (слева) и Белла Ахмадулина (справа); на втором плане в центре - Маэль Исаеевна.
Маэль Исаевна жила одна. Была нездорова, не слишком практична в быту. Жизнь же наша московская становилась все сложнее, часто случались перебои с продуктами. И так повелось, что едва выдавался свободный вечер, я, накупив всякой всячины, отправлялась к ней в гости.
Это было трудные и одинокие годы ее жизни. Она уже похоронила мужа, а потом и единственного своего сына. С трудом оправившись после и этой трагедии, Маэль Исаевна работала с литературным архивом Ильи Львовича, занималась изданием и переизданием его трудов.
В 1983 году она подготовила к публикации его книгу "Абрам Петрович Ганнибал - прадед Пушкина", в 1985-м издала другой большой его труд - "Читая тетради Пушкина". Потом вышло множество журнальных статей о творчестве поэта, подготовленных ею на основе материалов из литературного архива И.Фейнберга. А в 1990-м в сборнике "Мастерство перевода" Маэль Исаевна опубликовала и статью сына Александра Фейнберга "Стилистическая функция иноязычия в художественном тексте". Из-за ранней гибели он, блестящий молодой ученый, не успел воплотить в печати свои замыслы. Это сделала за него мать.
В доме она сохраняла обстановку, заведенную еще при жизни мужа. Стены огромного холла сверху донизу были уставлены стеллажами с книгами. Помню висевшие в коридоре и гостиной петровские грамоты. Помню и гравюры работы А.Зубова: дом, где родился Петр, бракосочетание Петра, битва русских со шведами в 1713 году. Все это нужно было Илье Львовичу для работы над пушкинской "Историей Петра". Помню большой застекленный книжный шкаф, в нем - папки с литературным архивом Ильи Львовича. Здесь, в гостиной, Маэль Исаевна и работала над ним за большим столом. Но и в комнате, что служила ей спальней, тоже стоял письменный стол, были и на нем разложены рукописи - текущая ее работа для издательства "Советский писатель". Третья комната всегда оставалась закрытой - та, в которой когда-то жил Саня.
Квартира была большой, а мы по русской традиции устраивались в кухне. "Давайте-ка чай пить", - говорила Маэль Исаевна. Она любила угощать. Ставила на плиту чайник, вынимала из холодильника творог, ею самой приготовленный, появлялись на столе булочки, сушки, печенье, мед.
К меду у нее было особое пристрастие. Помню, как открыла она створку кухонного шкафа, и я увидела на полках множество баночек: мед цветочный, мед пчелиный, и латвийский мед, и украинский, и алтайский... Он был нужен не только потому, что полезен. Осознавала ли она это, нет ли, мед для нее символизировал еще и благополучие, которого ей всегда недоставало. К другим же сторонам быта была Маэль Исаевна равнодушна.
Недавно, уже здесь в США, от филолога Александры Раскиной узнала я другой эпизод из жизни Маэли Исаевны, тоже связанный с медом. Родители Раскиной, писатели А.Раскин и Ф.Вигдорова [1] , были дружны с Фейнбергами и как-то привели ее, 6-лет-нюю девочку, к Фейнбергам в гости - в ту маленькую квартиру в Амбулаторном переулке. Уже был у них Саня - грудной. А шел тогда 1948 год. Начались гонения на "космополитов". Обоим семействам приходилось нелегко в ту пору: Сашиных родителей не печатали, не печатали и Илью Львовича. Трудно было с деньгами - на еду не хватало. Но у Фейнбергов в доме был мед, и Сашу угостили. Потом, уже через много лет, напоминал ей Илья Львович, поддразнивая, как сказала она тогда: "Хорошо живете - мед у вас есть".
За столом, в разговорах за чаем мы и проводили время с Маэлью Исаевной.
- Случилось это где-то в конце 50-х. У Ильи Львовича было выступление в Литературном институте. После выступления он немного задержался, и я, ожидая его, вышла на улицу, подошла к скамейке. А на скамейке сидела очень миловидная молодая особа, пухленькая такая. Мы разговорились.
- А как вас зовут? - спросила она.
- Меня зовут Маэль Исаевна.
- Так вы и есть та самая Маэль Исаевна?! Я о вас слышала.
- Ну, а как же вас зовут?
- Меня зовут Белла Ахмадулина. Я - поэт и стану очень знаменита.
Как-то зашел разговор о наследии Михаила Булгакова. Маэль Исаевна была знакома с его вдовой Еленой Сергеевной. Слово за слово, и вспомнила она такую историю.
- Мне рассказал это человек, работавший в редакции "Нового мира" (речь шла о литературоведе В.Лакшине. - А.Т.), - сказала Маэль Исаевна. -Елена Сергеевна, попросила его устроить ей встречу с Твардовским. Она хотела опубликовать произведения мужа. Она очень просила, говорила, что согласна на любые условия - в любой день, любое время, - только бы Твардовский согласился увидеть ее и выслушать. Спустя некоторое время тот человек довольно неожиданно позвонил ей и говорит: "Твардовский у себя. Ждет вас. Можете приехать?" "Сейчас буду", - отвечает она, вешает трубку и... через 12 минут двери редакции распахнулись - она стоит на пороге...
Маэль Исаевна загадочно улыбнулась:
- Вот скажите, сколько нужно человеку, чтобы добраться от "Сокола", где она жила, до редакции "Нового мира" в центре на Тверском? Минут 20, правда? Но ведь еще надо одеться, привести себя в порядок, дойти до метро, а потом от другого метро до редакции. Это уж все 45 минут получается, не меньше. Ну, ладно, предположим, она ждала звонка, что само по себе интересно: мысли, что ли, читала?.. И, значит, была одета и готова выйти в любую минуту. Предположим даже, что у подьезда ее ожидало такси. И допустим, что мчалась машина на полной скорости. Хотя днем, в центре Москвы, это было бы нереально, но допустим. Так вот даже в этом случае минут 20 необходимы. Но не 12 же!!
- Вы что хотите сказать, - недоумевала я, - что она...
- А как вы думаете, - не дала мне договорить Маэль Исаевна, - с кого Булгаков Маргариту свою написал? Вы же помните - Маргарита летала!.. Человек, который встречу ту устроил, так и сказал мне: "Она прилетела. Хотите верьте, хотите - нет".
Помню, как Маэль Исаевна показала мне маленькую серую книжечку - старую, потертую, выпуска военных лет. Это была поэма Антокольского "Сын", которую Павел Григорьевич посвятил своему сыну Володе, погибшему 18-летним, в 1942 году, в первом же бою, где-то в Орловской области. Помню дарственную надпись: "Илюше от Павлика в память о моем мальчике, которого ты знал совсем маленьким".Неизменным предметом наших бесед были Илья Львович Фейнберг и Павел Григорьевич Антокольский. Их взаимоотношения, жизнь, творчество, - все это мы обговорили и обсудили много-много раз. Фейнберг был младше Антокольского на 9 лет, были они и по характеру очень разные, в какие-то годы общались больше, в какие-то - меньше, но всю жизнь их связывала общая непреходящая любовь - к Пушкину.
Традиция дружбы - вещь важная, но все-таки, думаю, нашу семью с Маэлью Исаевной объединила не только она. Было у нас и единство взглядов на происходящее вокруг. "Я, знаете, Андрюшу [2] вашего полюбила, - сказала как-то Маэль Исаевна. - Правда, хороший мы с ним сборник сделали?" Сборник воспоминаний о Павле Григорьевиче Антокольском и в самом деле получился ярким, замечательным. В нем все достоверно, талантливо, без показухи. 30 тысяч экземпляров разошлись молниеносно! Сегодня ту книгу мемуаров уже можно считать библиографической редкостью.
[1] Фрида Абрамовна Вигдорова (1915–65) — педагог, журналист, писатель, общественный деятель — была автором записи процесса над Иосифом Бродским, состоявшемся в 1964 году, и наиболее активным членом группы писателей, выступавших в защиту осужденного поэта.
[2] Андрей Леонович Тоом — внук поэта П.Антокольского, математик, публицист, член комиссии по литературному наследию П.Антокольского, муж автора статьи. — Прим. ред.
