Июнь 1959

Мам, расскажи, как ты с папой поженились, - просьба отбросила меня на много лет назад.
- А времени слушать хватит? Ведь это история не простая. Уже и страны-то нет, где ты и я родились.

Разговор происходил в Швеции, когда мы, две беженки, ждали ответ миграционного отдела. Свободного времени более чем достаточно первый раз в жизни. С непривычки «вдруг ничего не делать», а ждать получения вида на жительство в незнакомой стране, в новом качестве – «просителя политического убежища», давило на сознание и подсознание, лишая сна, тянуло к пересмотру прошлого, стараясь предугадать туманное будущее. От хорошей жизни мало кто сбежит в неизвестность…

Вот и настал час откровений с двадцатилетней дочерью, которой я стала ближе, чем когда-либо до и после 1986 года. 

- О том, что ты родилась в Москве, где я училась в полиграфическом институте на механическом факультете в одной группе с твоим папой, тебе известно, как и то, что он румын. А вот я о нем полгода не знала ничего, потому что была влюблена в златокудрого, широкоплечего Ивана. Но не в красоте дело. Девизу «лучше с умным потерять, чем с дураком найти», я верна и сейчас, а на ту пору для меня умнее Ивана не было никого на свете. 

- А, так до папы у тебя была другая любовь? Не знала.… Давай рассказывай!

В «хрущевские времена» наше поколение попало под новый закон поступления в вузы: предпочтение отдавалось абитуриентам с двухгодичным стажем работы по профилю, хотя не возбранялось поступать и сразу со школьной скамьи, только мест оставалось не так много. Думаю, это справедливо. Что мы, семнадцатилетние, знали о жизни, о профессиях? Учитель, врач, агроном и инженер. Кем быть? 

Я жила в Симферополе с больной матерью и младшим братом в коммуналке по три квадратных метра на человека… 

- Грустную часть опускаем, сегодня про любовь! – напомнила дочь.

- Ты права, но потерпи малость. 

Мне семнадцать. Не дотянув до серебряной медали чуток, сразу после выпускного вечера я поехала подавать документы в Педагогический техникум в Ялту, где жил мой отец с мачехой и двумя их совместными детьми, то - есть, моими «полубратьями». 

Почему? Не знаю. Возможно, чтобы выбраться из тесноты и «безнадежья». Только не суждено мне было стать педагогом. 

Именно чувство серой безнадеги вдруг толкнуло меня к выходу из полутемного помещения, а плакат на внутренней стороне двери, который невозможно было заметить при входе, окончательно добил не совсем твердое желание стать учительницей. Объявление гласило: « Абитуриенты, не сдавшие пение, к вступительным экзаменам не допускаются…» - дальнейший текст не было смысла читать. Почти год училась в «музыкалке», 

Отложив на время мечту о высшем образовании, я решила искать работу. Связей «посолидней» не было. Устроилась уборщицей в областную типографию. 

Ручной набор – это два в одном: искусство и математика. Уже через полгода меня перевели в наборщики-верстальщики газеты «Крымский комсомолец» и зарплату повысили до ста десяти рублей в месяц! По тем временам начинающий инженер получал столько, а мне едва восемнадцать исполнилось. Жаль, что исчезла эта профессия сейчас. Хотя, с другой стороны, свинец в почках нашли тоже через полгода…

- Мамуля, а про любовь когда?

- Да уже скоро. Ты помнишь тетю Наташу? Мы с ней с восьмого класса дружим. Это она меня и танцевать учила, и на танцы первый раз затянула еще в десятом классе. 

Клуб культуры в селе Лозовое под Симферополем. Пешком около часа, а нам хоть бы хны. С Наташкой грустно не бывало. Она – душа и заводила в компании. Танцы только по субботам. Я иногда присоединялась к ним по дороге, подходя в назначенное время к перекрестку. Во время учебы было не до развлечений, а с поступлением на работу – другое дело. 

Но в одну из суббот я опоздала на встречу. Одной идти было страшно, а возвращаться домой не хотелось. Стою в ночной тиши и жду: вдруг появится попутчик. Ждала минут двадцать. Из-за поворота приближалась высокая и плечистая фигура человека. 

Чем ближе подходил незнакомец, тем сильнее стучало в висках. Как решиться? Что сказать? Может лучше вернуться? Парень, ничего не подозревая, приближался. Уже в двух шагах от меня. Еще секунда и… 
Словно прыгая в холодную воду со скалы в детстве, шагнула я наперерез молодому человеку со словами: «Вы в Лозовое?». Тот, оторопело улыбаясь, не успел и рта открыть, как услышал мое: 

- Можно я Вас провожу?

- С превеликим удовольствием! – он был, явно, в отличном настроении.

По дороге, чтобы не молчать и, как бы извиняясь за свое «нахальство», я рассказала, как все получилось. Он в свою очередь поведал, что возвращался из ресторана, где отмечал с братом появление на свет первого племянника. 
Так за разговорами пришли к Дому Культуры. На мое «спасибо за компанию» - его веселое:

- Нет уж, Вам спасибо, что проводили,- и лукаво улыбаясь, махнул рукой на прощание.

Танцы только входили в разгар. Девчонки кучками облепили стенки с одной стороны, парни – с другой. Наташина смешанная группка звалась «марьинской», то есть, пришельцы из Марьино, стояла в углу между ними. 

Пока я делилась приключением своего появления, в дверном проеме появился герой повествования. Он обводил взглядом зал. Я, поперхнувшись на слове, попыталась спрятаться за подругу, но уже через несколько секунд услышала:

- Разрешите?- и его рука, мимо Наташи, ждала моей. 

Успехом у парней я не пользовалась, в основном стояла, спрятавшись за спины наших ребят, которым давно объяснила, что танцую плохо. Я просто впитывала науку движений в танце и чертовски боялась опозориться. Вероятно, всему свое время.

В этот вечер я чувствовала себя счастливее Золушки в королевском дворце. Иван танцевал только со мной. С ним я забыла, что не владела искусством танца. Мы, словно, срослись; наши ноги едва касались пола в воздушных вальсах, нежных танго и озорных фокстротах. 
Объявили последний танец. Каково же было мое изумление, когда Иван произнес:

- Долг платежом красен. Надеюсь, Вы не возразите, если я верну Вам долг? - таким неожиданным оказалось предложение проводить меня домой. 

- Романтичный июньский вечер прошлого столетия закончился первым поцелуем? – доверительным шепотом отреагировала дочь на мое откровение.

- Нет, что ты! Мы всю дорогу не умолкали. Обо всем и ни о чем смеялись и болтали. 

- Мам, я целый вечер жду про поцелуи и любовь. 

- Терпение. Думаешь, мне легко было ждать нашей следующей встречи? Тем более что я удула в Ялту к мачехе шить сарафан из необыкновенной для нашего времени ткани. Цвета неба фон был усыпан полевыми цветами. Особенно выделялись ромашки и красные маки. С белой кофточкой – супер! 

Только не пришел он на танцы. Я простояла у стенки расфуфыренная целый вечер. Не помню, если приглашали ребята, только от моего настроения цветочки на сарафане завяли. 
Решила, что больше не пойду танцевать туда. Пусть, мол, жалеет, что не пришел тогда. Да мало ли что воображают девчонки в своих обманутых ожиданиях. 
Следующие две субботы, чтобы удержать себя от соблазна, я замачивала все наряды, в чем могла бы выйти на улицу, а на третью неделю не выдержала. 

Наташа, не пропускавшая ни одной недели, прибежала утром в воскресенье: 

- Ивана видела, зашел уже к концу, оглядел с порога всех и вышел,- выдала подруга одним духом, сияя от счастья за меня. Она была уверена, что он меня хотел видеть. 

Дождавшись субботы и, чтобы не спугнуть счастья, надела то самое платьице, что было на мне при первой встрече. 
Жаркий июнь, а меня в дрожь бросало. Ждала продолжения сказки, уже мной самой придуманной за то время, что мы не виделись; успела много воздушных замков построить. Произошло же совсем просто, без развалин. 
Мы встретились. Он, словно мы вчера расстались, протянул руку. В зеленых глазах искры счастья. Танцевали весь вечер так, словно мы одни были в зале, а, провожая, предложил:

- Поехали в Москву? 

- Это как?- изумилась я.

- В институт поступать. Я на прошлой неделе письмо из института получил. Вызывают на экзамены. 

Много раз неожиданность хода его мыслей поразит меня, но тогда я была на седьмом небе от всего услышанного. Значит, я не безразлична ему, если зовет в Москву. Иван поступил в строительный. А через год и мне вручили зачетку студентки МПИ. Все шло хорошо, если бы … 
Но это уже другая история.