Переехали в Печорский район. Приняли на работу, 90 км вверх по Печоре в лесоучасток в Соплеск. Я там работала 3,5 года. Население было около 800. Там работал фельдшер, и меня взяли акушеркой, хотя я на акушерку не училась. Детей было 280 человек. Старых людей было очень мало. Были все приезжие. Была маленькая деревня, там жили местные коми, может человек 50 - староверы. Из приезжих были очень разные люди: высланные после лагерей, кто под немцами в войну был, кто в партизанах воевал. Люди были со всего Союза.
Фельдшером была женщина 42 года. А мне было 21 год. За год было 25 родов, но большинство я принимала на дому. Тогда ещё закон не разрешал делать аборты в больнице. Женщины сами занимались этим делом. Обращались ко мне, когда кровотечение не останавливалось или плод не вышел. Некоторых пришлось посылать в участковую больницу. Больница была за 12 км. Там работал хирург, главврчом был, и жена его работала терапевтом. Люди они были очень хорошие, о каких только мечтать можно в наше время. Стационар был на 30 коек. Больница была в с. Воя в Печорском районе.
Вот и началась моя работа моя в лесоучастке Соплеск. Население 800 человек с лишним, из них дети 280 человек. Начальная школа, 2 магазина, детсад, детясли, контора, клуб, медпункт, леспромхоз. Медпункт находился в щитовом доме. Был четырёхквартирный дом щитовой. Одну квартиру заняли под медпункт. Медпункт состоял из двух комнат. В прихожей была печка - плита, где мы стерилизовали шприцы и остальные инструменты. Также печка обогревала весь наш медпункт.
В медпункте работали фельдшер, зав. медпунктом женщина 42 года, я, акушерка, санитарка 16 лет Ельцына Надежда Николаевна, -работящая, всё умела, следила за чистотой в медпункте и бельём. Вообще человек – ангел, и к любому человеку подход найдёт, такая молодая! Потом она выучилась на медсестру и работала хирургической сестрой в райбольнице г. Печора. Тоже дитя войны, жили очень бедно в Вологодской области. Мать её рассказывала (они были две сестры), когда посадила весной картошку, они маленькие еще, вечером обе девочки плачут, хотят кушать, матери пришлось выкопать (каково)! несколько картофелин, приготовить ужин и покормить, больше нечем было кормить, ни хлеба нет, ничего нет.
И вот началась работа, я вела акушерство по двадцать пять родов за год, большинство на дому. Также вела прием общих больных. Больных было много, за день приходилось принимать до двадцати пяти больных. Я не помню, как мы распределяли работу с фельдшером, но я крутилась как белка в колесе. Заведующей было сорок два года, а мне двадцать один год. Бегала по домам, делала пенициллин через каждые три часа.
Были различные инфекционные болезни. Ветрянка и корь через каждые четыре года.
Скарлатиной даже взрослые болели, краснуха скарлатинозная, краснуха коревая, дизентерия, паротит.
В 1957 году зимой вспыхнул грипп “конго”. Переболело все население. Сначала приходили на прием кто мог, остальных я обслуживала на дому. Только в день, когда сама заболела, обслужила 56 вызовов, еле-еле подошла к дому своему. Пришла домой, измерила температуру 38.8, тоже слегла. Но я лежала дома, а больные приходили домой, жаловались что их беспокоит, и им я назначала лечение. Про фельдшера что-то не помню, что она делала, может сама болела. Осложнений всего было два. Тогда пенициллин имел еще очень большое значение и кто тяжелее болел или признаки начинающего осложнения, я назначала пенициллин, и пенициллин спасал от осложнений.
Я фельдшерское дело учила хорошо, учеба в медицинском мне давалась легко. Республиканская больница была рядом и каждый день бегала что-то делать, узнать, вообще любопытство было большое. Разрешали посещать студентам, желающим получить дополнительную практику.
На участке работать, как на передовой на войне. Врача нет, больница, если повезет, бывает ближе, но бывает и далеко. Транспорт ужасный, кроме лошадей тогда ничего не было. Санавиации тоже не было. Инструментов медицинских было очень мало. Помню, у нас в амбулатории был один 20 граммовый шприц и этим шприцом по очереди делали внутривенные уколы. Иголки быстро тупели и ржавели, несмотря на все наши старания. Шприцы внутривенные кипятили в маленькой эмалированной кастрюле. Стерилизаторов было недостаточно. Иногда нам давали шприцы и иголки “лагерной” системы, там обеспечение этим было лучше. Смертности за 3,5 года почти не было. Умер один ребенок от пневмонии (мать отказалась ехать в больницу, даже расписку дала, что не поедет).
Пожилых людей было мало, только местные староверы. Все были приезжие по разным причинам. Приезжие были со всего Союза, включая Союзные республики. Были люди, которые пережили немецкую оккупацию и рассказывали страшные вещи. Все вспоминали одного тракториста. Как в одной деревне убили фашиста одного, а после все жители ушли из деревни. Идут по дороге, догоняет их трактор с санями. Тракторист всех взял на сани и поехали дальше
Догоняют их фашисты на мотоциклах, остановили трактор, всех построили и через одного всех расстреляли людей. Попал под расстрел и тракторист.
В клубе каждый день показывали кино, людей всегда было полно, но когда кино начиналось про войну, то люди, которые были под оккупацией, вставали и уходили домой, психологически не могли смотреть.
Фельдшерица скоро уехала работать в Щугор, 12 километров от Соплеска. Она жила с мужем, детей не было. Приезжали сестра с мужем раз в год в гости к ней, они работали в Щугоре. И она тоже вместе с сестрой захотела жить и работать.
Иногда ненадолго давали мне медсестру с больницы в помощь. Но пощники недолго работали, месяца 2-3. Народ был разный: кто воевал, кто под немцами был, кто с немцами работал. В клубе каждый день крутили кино и каждое субботу и воскресенье были танцы. Я, конечно, в кино и на танцы ходила, детей у нас еще не было, и мы на пару с мужем посещали кино и танцы.
Помню, был 7 ноябрь 1957 год, торжественная часть была днем, но такие торжества я не видела никогда на нашей стороне, выступающего никто не слушал, кто, что хотел то и говорил, и такие торжества заканчивались руганью и скандалами. Вот вечером, часов в 8, собираются на танцы, люди все приходили до 60 лет. Постарше сидели и смотрели, молодые танцевали. Я пришла, еще собравшихся было мало. Я прошла на сцену, сняла пальто и не успела еще повесить, подходит ко мне женщина и говорит: «Приходите быстро к нам, у нашей молодухи кровотечение» (девушка была приезжая и незамужняя, жила на квартире). Я схватила пальто и пошла с женщиной. Пришли мы, сидит беременная срок месяцев 6 и говорит: «Кровит и боли в животе». Но что делать, посмотрела я ее, крови мало. Я сделала успокоительное и решила отправить ее на сохранение. Я пошла к начальнику, дали мне лошадь с санями, ехать надо по реке Печоре. Лед на Печоре только образовался, были полыньи. Дороги почти не было, кто-то проехался раза два по реке, снегу было мало. Вехи у дороги отсутствовали.
Вечер темный, луны не было. Ямщиком мне дали узбека, звать Базаром, возраст 42 года.
Он уже на севере жил 25 лет. В молодые годы (17 лет) у себя на родине кого-то убил и отсидел на севере 25 лет. При мне еще жена его двоих родила, а вообще-то детей было 7 человек. И вот мы трое поехали, на сани вдоль положили женщину с боку впереди ямщик, а сзади сижу. Тянуть долго нельзя, кровь тихонько идет. Немного ехали по реке и лошадь, видимо, молодая и сбилась с дороги. Что делать? по реке ходить сильно опасно. Я и говорю ямщику: «Иди поищи дорогу, может найдешь». А он говорит: «Я никуда не пойду, я здесь буду сидеть «. Хорошо, что я местная, хотя и молодая была, но много раз попадала в такую ситуацию, работая и живя в деревне. У нас кругом озера, курья, река Печора. Если в другие деревни ехать зимой после ледостава один транспорт гужевой.
И вот эти мелочи я уже с детства знала. У нас образ жизни такой по условиям климата. Я попросила кнут у ямщика и, постепенно проверяя лед под ногами, все - таки нашла дорогу.
Поехали дальше по дороге уже без проблем. Приехали в больницу, женщину взяли в стационар на сохранение, потом родила мальчика.
Послали новую заведующую, из Печоры приехала на теплоходе. Очень боевая, познакомилась с людьми, любила выпить, завела любовника, в Печоре остались муж и дети. С больными была очень груба, к работе не очень хорошо относилась. Люди подкинули ей несколько записок: « Уезжай, пока теплоходы ходят, а то придется на самолете лететь». После Нового года обратно уехала домой.
