Весна была в 1942-м затяжная, холодная. Зато в конце апреля резко потеплело, снега было много, поэтому снежные потоки воды в 2-3 дня резко подняли уровень воды в Тоболе. Пришла большая вода - так называли наводнение. Лед на Тоболе и озерах в пойме реки был толстый и крепкий. Его поднимало в реке, а страшнее всего с озер, и целыми полями с грохотом круша все на своем пути, несся вниз по бурному течению. Даже прибрежные ивы, вековые в три обхвата, срезало подчистую, как бритвой. У нас разрушило сарай, дворовые пристройки и огородные прясла (загородки). Часто на льдинах плыли зайцы, лисы, волки, косули и даже могучие лоси и хищники, не проявляя жестокости к своим потенциальным жертвам. К бабушке во двор со льдины соскочила косуля, а мы ребятишки открыли ворота и вы пустили ее в лес. По реке несло также всякие строения, доски разрушенных строений, бревна и мы, пацаны, баграми причаливали их к берегу, прибирали, что на постройку разрушенных хозяйственных дворов, а что на дрова.
Была у нас очень хорошая корова по кличке Зорька. Мы ее считали выше, чем член семьи, она была наша кормилица. Молоко давала нам ежедневно до 30 литров, а это и творог и сметана. Я не знаю, смогли ли мы выжить в войну и в лихие послевоенные годы без нее, а когда пришел день уже спустя годы после войны, и ее нужно было забить по старости, я ушел из дома в лес и сутки не приходил, так было мне больно все это воспринять. Как можно было видеть добрые, ласковые глаза нашей кормилицы застывшими, мертвыми?
Зорька телилась всегда в декабре, в самую стужу, поэтому каждый день и особенно ночь (почему-то телилась в основном ночью, на рассвете) нужно было следить, чтобы теленок не замерз, и занести его в избу, где загодя была приготовлена загородка около порога и постелена на пол солома.
Жизнь становилась все труднее и труднее. Хлеба с урожая осени 1941 года дали всего ничего, питались в основном тем, что выросло в огороде. В городах людям выдавали продукты по карточкам, а в деревнях ни денег, ни картошки. Если даже колхозник мог продать что-нибудь с огорода: огурцы, помидоры и пр., а также молочную продукцию, то пищевых продуктов не имел права купить. Если и продавал свою продукцию, то, что он на те жалкие гроши мог купить, если на базаре у спекулянта булка хлеба стоила 300 рублей, а спичечный коробок соли, коробок спичек сопоставимы со стоимостью 5 литров молока, в лучшем случае, не говоря уже об одежде, об этом и нечего было мечтать. Для школы, особенно в зимний период, матери, бабашки сестры перешивали старые вещи и как-то приспосабливали для ношения. А зачастую, особенно, в больших как наша семья, была "дежурная" обувь. Ждешь, когда вернется из другой смены брат или сестра, чтобы обуться и бежать в школу. Нашей повезло -- школа была от дома около ста метров, так что и босиком по снегу можно было быстро домчаться, только после пробежки по снегу ноги подкалывало, как иголочками, и они были красные от мороза и быстрого бега, как у гуся. Это хорошо, что мы с сестрой Клавой учились в разные смены.
Самое голодное время было - это весна, когда заканчивалась картошка, и мы переходили на "подножный корм". Ели первые стебли медуницы, молодые стебли камыша-доречника, щавель обыкновенный пищевой и щавель конский. После такой пищи случались колики в желудке и сходить в туалет по большому было большой проблемой.
Свободное копирование
