У меня никогда не было игрушек. И я не могу вспомнить кто и когда показал мне первую букву или как-то по другому приобщил меня к грамоте. Вспоминаются первые детские книжки, но почему-то не про девочку Таню, уронившую мячик в речку, а про пограничника Карацупу и его верного пса Ингуса.
Школы как-таковой на Соловках не было. Первоклассников поместили на станции добычи и изучения особенных соловецких ламинарий – нашлась свободная комната, к счастью нашелся и первый учитель, незабываемый Иван Михайлович. Был он молод, высок с очень приятным лицом и малость полноват. Был ли он учителем по образованию – не знаю, но лучшего и представить не могу. Спокоен, улыбчив, усилия для поддержания дисциплины ему были не нужны, а на переменах мы иногда повисали на нем, как гроздья.
Счастливый первый класс кончился, а второклассникам выделили часть барака на другой стороне крепости. Вместо Ивана Михайловича учительство перешло к молодым женам видимо вновь прибывших оперативников. Но мы-то были уже грамотными и нами занимались не очень усердно. Вот на этом фоне и взошла моя звезда как книгочея. Не раз случалось симпатичной нашей учительнице отлучиться то ли на чаепитие, то ли срочное обсуждение островных новостей с коллегами, меня сажали за учительский стол читать вслух очередной рассказ о подвиге славного пограничника. Никакими яркими событиями не запомнились второй и третий классы. В летние каникулы семья уже перебралась на материк.
Следующие три класса школы вспоминаю унылым пятном – пустая школа новостройка, парты и доска. От моего пирса до заводского поселка около трех километров: сперва отрезок железной дороги, затем биржа пиломатериала, это целый город штабелей из просыхающих досок, ну и по поселку расстояние до школы немного поменьше. Не припомню ни одного интересного события, никаких кружков, секций, походов, даже экскурсии на производство этого крупного завода не было. Однако не могу не упомянуть, как была потрясена, увидев на большом корабле, грузящем наш лес, громадный флаг с фашистской свастикой.
Это был 1940 год.
Здесь же скажу о нашей с мамой первой большой поездке, которая в корне изменила в дальнейшем жизнь нашей семьи. Отец продолжал жить на станции Мстинский Мост, работал охранником в зоне. Мы приехали, подошли к пропускному пункту и почему-то меня и маму пропустили в зону. Отца застали на посту – охранял группу заключенных на рытье котлована, был в красноармейской форме, вооружен. Не помню самой встречи. Отец быстро назвал нам дом в поселке, где нас ждет хозяйка. И правда, дом добротный, хозяйка пожилая, приветливая, а такого молока, как давала ее корова, я почти нигде не встречала. Отец был свободен от работы на два дня. Общение – только с мамой, да и я понимала, что им не до меня. Было холодное прощание, отца ждала зона, а нас наш пяточек у пирса.
Свободное копирование
