Каченовский не был доволен моим сближением с людьми, которых он заподазривал в готовности идти далее либерально-конституционно-представительной проповеди. При встрече с моей матерью он посоветовал ей держать меня подальше от всех этих "истов". Она и без того была настороже, узнав, что я принимаю участие в каком-то "товариществе потребителей", возникшем несколько лет до нашего вступления в число студентов в Харькове. Это товарищество не преследовало никаких запретных целей, грешило альтруизмом. Оно оказывало широкий кредит в своей столовой людям недостаточным и потому погибло преждевременной смертью. На собрания управлявшего им совета являлся и я, нередко с желчной критикой того порядка ведения дел, которого я был свидетелем. Но люди, стоявшие во главе предприятия, были людьми бессребренными и, если производили иногда нажим на казну, то в чужих интересах.
Одного из них я встретил позднее в Москве. Он только что вернулся из административной ссылки с больною женою и без средств. Другие приняли участие в том, что только с большой натяжкой можно назвать революционным движением в Харькове. Все дело ограничивалось разгромом одной полицейской части, с каланчи которой в качестве красного знамени был вывешен кусок материи того же цвета. Начальство пришло в большой переполох. Мнимые революционеры обрили свои бороды, завели синие очки. Кое-кого из глазящей публики забрали. Действительные виновники произведенного переворота исчезли бесследно и даже заняли впоследствии довольно выгодное положение, не имевшее ничего общего ни с социализмом, ни с коммунизмом. Единственным последствием всей этой передряги было то, что за Харьковом установилась репутация "красного города".
Свободное копирование
