Я понимала, что смешно так напугаться грозы и возыметь такое отвращение к еврейским жилищам, чтобы не решиться доехать до Одессы и возвратиться с половины дороги. Но я разочла, что, возвратясь теперь делаю только 500 верст, а доехав до Одессы пришлось бы на возвратном пути сделать 1.000. Недолго думая, я решилась вернуться. Дурная погода продолжала преследовать нас, как бы наказывая за легкомысленно предпринятое путешествие и за смешное возвращение. Подъезжая к Киеву мы повсюду замечали следы опустошения. Проливные дожди произвели наводнение, прорвано было много плотин, много снесло мостов. На Крещатике, где мы жили, вода затопила нижние этажи, и по улицам ездили в лодках. Событие небывалое потому, что Крещатик находится на возвышенной местности. Неожиданное возвращение наше всех удивило. Приятели наши, Неволин, Богородский, Федотов, добрый Траутфетер, учивший меня ботанике, очень обрадовались. В городе же подтрунивали.
В числе наших коротких знакомых в Киеве был профессор Максимович, можно даже сказать, что он был наш искренний приятель. Он имел большие способности, приятный склад ума, безо всякого педантизма, и пламенно любил науку. В Москве он был профессором ботаники, а в Киеве перешел на кафедру русской словесности. Его Книга Наума о мире Божьем имела большой успех, но, к сожалению, не продолжалась. У Максимовича, при всех его литературных достоинствах, не хватало настойчивости для совершение какого-нибудь важного труда он за многое брался и ничего не кончил. Причиной этому вероятно было его расстроенное здоровье. Когда мы с ним познакомились он был очень болен, у него был ужасный ревматизм во всех членах, особенно в ногах, одною он почти не владел и ходил, опираясь на костыль. Несмотря на свои долгие страдание он сохранил очень приятную наружность, и поэтому, может-быть, возбуждал такое общее сочувствие. С ним жила сестра, молоденькая девушка, лет семнадцати, очень хорошенькая. Существование ее не было веселое, она беспрестанно ухаживала за больным братом, никуда не выезжала и не пользовалась никакими удовольствиями. Я сблизилась с ней и старалась доставлять ей всякие развлечение. Мой муж очень полюбил Максимовича, беспрестанно навещал его и уговорил издать альманах сериозного содержания, который бы служил доказательством, что перерыв университетских курсов не прекратил ученой деятельности профессоров. Преосвященный весьма сочувствовал этой мысли, и на общем совещании людей заинтересованных было положено издать книгу под названием Киевлянин. Статьи скоро набрались и приступили к печатанию. Муж мой был председателем цензурного комитета, поневоле должен был иметь осторожность, и хотя смягчил сколько мог бессмысленную придирчивость тогдашней цензуры, однако не решился пропустить некоторых статей, что мне было очень досадно. Меня чрезвычайно занимало издание Киевлянина, я так беспокоилась об его участи. Муж мой своею заботливостью и литературными связями много содействовал его успеху, а он был полный. Книга вышла дельная и быстро разошлась. Жалею, что у меня не уцелело ни одного экземпляра; это было бы дорогое воспоминание хорошего прошлого. Я давно уже приставала к Максимовичу, чтоб он написал Историю Киева, но при его болезненном состоянии, на большой труд он не решался, а поместил в Киевлянине "Исторический очерк Киева", для того, чтобы, как он уверял, хотя отчасти исполнить мое желание.
Мой муж очень желал, чтоб университет как можно скорее открылся; он всеми силами хлопотал об этом, и когда наконец пришло разрешение на возобновление лекций, мы были оба чрезвычайно обрадованы. Преосвященный и все наши друзья также. Открытие университета произошло 5 сентября, в день моих именин.
По возвращении попечителя князя Давыдова из округа возникли между им и моим мужем неприятные столкновение; хотя, явно они не ссорились, во видно было, что князь досадовал на влияние, которое мой муж всюду имел и на предпочтение, которое ему все оказывали. Становилось очевидно, что дела в таком положении остаться не могли. Мой муж хотел ехать в Петербург, чтоб объясниться с министром. Но князь Давыдов сам послал прошение об отпуске, вследствие чего мужу моему ответили, что он может приехать по возвращении попечителя в Киев. Давыдов зиму лросбирался, и выехал только в феврале.
Свободное копирование
