Так прошло два-три месяца. И вдруг из Черкесска пришла телеграмма от деда: “Приезжай немедленно, привези 10 грамм сульфидина”. Такая телеграмма давала право на бессрочный выезд. Просидев всю ночь в приемной министра здравоохранения, Тата получила разрешение купить лекарство, после чего сразу же уехала в Черкесск.
Позднее, уже из Баку, она описала сестре Минне Иосифовне Черкесскую эпопею: “Я застала маму в ужасном виде: бледная, истощенная, она была изнурена неослабевающим жаром. Первая же доза лекарства снизила температуру, но дня через три-четыре она опять поднялась. После каждого приема лекарства температура снижалась. Врачи терялись в догадках и не могли поставить диагноз. Вскоре стало очевидно, что нам всем необходимо отправляться в Баку. Папа пошел к начальнику милиции и попросил разрешение на выезд. Посмотрев бумаги, тот сказал: “Ваш сын рядовой, а я имею право выпускать только семьи офицеров”. – “Но что же мне делать?” – спросил папа. – “У вашей дочери есть пропуск в Баку, и я не имею права ее задерживать, а вас не имею права выпустить”. – “Она не оставит больную мать”, - возразил папа. Мы с папой ходили к начальнику милиции каждую неделю, и всякий раз он советовал мне уехать. Однажды я не выдержала. Посмотрела на него и спросила: “А если бы у вас была больная мать, вы оставили бы ее?” Начальник милиции покачал головой. “Значит, вы считаете себя порядочным человеком, а меня нет?” – возмутилась я. – “А что же мне делать? Я выполняю приказ”. На этом разговор окончился. Вскоре произошло нечто поразительное. Встретив меня с папой на улице, начальник милиции сказал мне: “Приходите оформить документы для ваших родителей”. Мы с папой не поверили своим ушам. Вернувшись домой, я схватила документы и бросилась с папой к начальнику милиции. Он, явно чем-то взволнованный, решительно выдал нам билеты. Я увидела в этом руку Провидения. Придя домой, мы с папой заметили, что двор запружен соседями. Все уже понимали, что немцы на подступах к Черкесску Остающиеся чувствовали себя обреченными. Но и в этой страшной ситуации люди проявили к нам тепло, заботились о нас и старались помочь, чем могли. Ослабевшая от болезни мама была потрясена происходящим, но вопросов не задавала. Ты, как никто, поймешь, каким нравственным кошмаром обернулось везение в такой ситуации. Но был ли у нас выбор? Как ты знаешь, поезда в Баку шли от Невинномысской, куда нам предстояло добраться по узкоколейке от Черкесска. До станции мы доехали на телеге, там сели в “кукушку” и вскоре прибыли в Невинномысск.
Платформа была запружена людьми, но поезда не было. Через некоторое время послышался гул, повалил дым и мимо станции, как адское видение, пронесся горящий пассажирский поезд. Отпрянув от края платформы, все с ужасом смотрели на промчавшийся поезд. Все опасались, что такая же участь угрожает и им. Когда поезд исчез из виду, паника усилилась. Толпа прибывала. Платформу очистили от гари и обуглившихся обломков. Через некоторое время к перрону подали пустой поезд и началась посадка. Страшно писать о том, во что это превратилось. Мама, сидевшая возле двери зала для пассажиров, казалась живым скелетом. Нечего было и думать о том, чтобы посадить ее в поезд, возле тамбуров которого стояла вооруженная охрана и не впускала никого в пустые вагоны. В зале поднялся невообразимый гул. Оставив папу с мамой, я быстро пошла к несметной толпе, которая окружила невысокого измученного человека в форме железнодорожника. Толпа орала так, что я не могла ничего разобрать. С огромным трудом пробившись к железнодорожнику, я стала прямо перед ним и начала шевелить губами, не произнося ни слова. Взгляд его случайно упал на меня. Дорогая, сколько случайностей! С удивлением заметив молча шевелящую губами женщину, он стал приглядываться ко мне. Может быть, он подумал, что у меня дефект речи, поэтому наклонился ко мне и прислушался. Воспользовавшись этим, я быстро сказала: “У нас плацкартные билеты до Баку. Моя мать больна и очень слаба. Нам необходима помощь при посадке”. – “Сейчас я позову охранника”, - ответил он.
Увы, охранник заявил, что без разрешения начальника поезда не может посадить нас в вагон. “Начальник поезда сейчас прибудет”, - пояснил он. Начальником поезда оказалась милая молодая москвичка. “Посадите их в спальный вагон, - распорядилась она, - а папашу поместите во второй вагон. Я даю вам разрешение, а оформить билеты вы должны в Железноводске. Не прозевайте кассира, который обходит вагоны”. Поезд тронулся. Мы с мамой сидели в мягком вагоне, папа стоял в тамбуре.
Не буду описывать тебе дальнейших перипетий нашего путешествия. Теперь мы в Баку. Наши злоключения кончились. Но от Иси после 17 февраля мы ничего не получали…”.
Все странности, описанные в этом письме, объясняются очень просто: в начале 1942 г., как следует из открытки отца от 9 января 1942 г., Вышинский подписал, наконец, резолюцию, чтобы старикам Подольским предоставили пропуск. Но даже резолюция такой персоны добиралась до Черкесска долго и, возможно, не раз подвергалась тщательной проверке по пути.
Свободное копирование
