Между тушинами можно слышать много преданий, рассказов и песен про их подвиги и военные доблести.

Вот две песни, упоминающие о событиях исторически верных.

 
 ПЕСНЬ I  

В Бахтрионах [*] сидят татары, держат опасный совет: "В Ахметах срубим виноградные сады и оснуем там свое поселение".

Узнают о том сыны тушин и высоко препоясывают мечи.

Еще полночь, а они уже съезжают с Накерала (гора).

Швимхо Шваидзе, ты первый рассек быструю реку в Панкисах (ущелье в верховьях Алазани).

Навыворот подкуем коней и сделаем незаметными следы наши врагам.

К рассвету сделаем набег на Бахтрионскую твердыню.

Выходи на двор султан; тушины ждут тебя в воротах.

Если не выйдешь по доброй воле, выведем насильно.

Я, Меги Самри Швили, не судите обо мне по виду,

Перейду, перелечу через стены Бахтриона,

Изрублю семерых в куски, не то променяйте меня на девушку татарскую.

Оселком изощренная прангули [**], как она охотно рассекает платье!

И как сильно в запрудившейся крови скользит нога!

Во всех местах изрубили татар, так что кровью их обагрилась река.

В Алванах строят (тушины) башню из старых костей татар.

Под фундамент кладут самых больших из них, порубленных лезвием прангули.

Отняли Алванское поле, и принадлежит оно тушинам.

Ни царь, ни же сам Бог не захотят заступаться за него.

А кто сам отказывается от Алвани, жена да отпояшет от бедра его меч!

[*] -- Бахтрионы - деревня в Верхней Кахетии.

[**] -- То есть европейский клинок, от Пранги, Франки.

Рассказывают, будто поводом такого всеобщего озлобления тушин, заставившим их предпринять поход с ничтожными силами на такое дальнее расстояние против татар, которых не могли победить войска грузинских царей, была обида, нанесенная татарами двум тушинским охотникам, попавшимся в их руки в Панкийском ущелье. Охотники эти, освободившись из плена, возвратились на родину. Не рассказывая ничего о случившемся с ними, они оделись в чадры своих жен и в таком виде явились в собрание старшин. Возвращение их было принято за чудо, а само гнусное происшествие возбудило в целом обществе сильное негодование, следствием которого была жестокая месть.

 ПЕСНЬ II  

Через вершину горы Качу-мта переходят многочисленные войска Нунцала (аварский хан).

Они, раскинув стан свой на Гозовской равнине, превратили ее в запруженную реку.

Цовец, Давдрих Анта, не замедлил явиться к Нунцалу.

Этот велел поставить пред ним золотой поднос с кониной,

Сверху лежал ножик с насечкой и черенком из каменного угля.

Он ел и не насыщался (т. е. не чувствовал отвращения), потому что свыше ждал божеской помощи.

Сведал об этом Итабанул (имя наездника), тотчас подковал своего серого (коня).

К рассвету он уже был в Гремах у царя Леона.

"Леон, царь наш! пошли к нам в помощь войско".

Леон собрал войско в числе тысячи всадников.

Зажгли ночные факелы и в темноте проехали далекий путь.

Они проходят уже через гору Накавеча.

Боже, пошли нам свое благословение!

Итабануры серый конь в Нокавечах пал бездыханен.

Около сидит хозяин и плачет над ним, как девушка.

Кто отважится пожертвовать собой, кто перейдет быструю реку Гиреви?

Вызвался молодец в синей рубашке.

Он должен быть из сынов, которого имя Андерах.

Сей перепрыгнул через быстрину реки на салгихурской лошади.

И макадауртским мечом порубил палатку Нунцала.

Жена Нунцала взрыдала: что сталось с моим возлюбленным?

Нунцал убит Андерахом, и тело его коршуны унесли в когтях своих.

Заплакали лезгинки: не возвратятся к нам мужья наши!

Что будем делать с конями их, которые рвутся на поводьях?

Иные говорят: крепко запрем их в конюшнях.

Другие: пустим в горы.

А третьи: наоборот, и сами сядем на них.

Пойдем в страну Тушетии и там выберем себе мужей!..

Для пояснения этой песни может служить следующее предание: аварский хан Нунцал вторгнулся однажды с многочисленным скопищем в Тушетию, чтобы поработить ее и обратить в магометанскую веру. До прибытия помощи от грузинского царя Леона, к которому был послан храбрец Итабунала, старшина тушинский Анта явился в лагерь Нунцала, уверял его в готовности тушин исполнить требуемое и для убеждения согласился есть конину. Между тем войско грузин успело перейти хребет, соединилось с тушинами, и лезгинская орда была разбита. В деревне Парсма хранится до сих пор небольшая пушка, отбитая, как говорят, у Нунцала.

В другой подобной битве, рассказывают, число убитых лезгин простиралось до 700, и тушины, отрезав им носы, отправили их к грузинскому царю Ираклию как трофей [Подробностями быта тушин я обязан г-ну Ивану Циткарову, получившему образование в Тифлиской гимназии].