Этап - 1

Этап

Наступил вечер. Всех занимал один-единственный вопрос: куда повезут, в какие места, отдаленные или близкие? Что готовит ближайшее будущее? Работая в начале тридцатых годов зам. начальника строительства второй магнитогорской плотины, я получил довольно хорошее представление об исправительно-трудовых колониях, т. к. на строительстве плотины все неквалифицированные работы исполняли заключенные только с бытовыми статьями, политических в колонии не было. Возницей, а просто кучером закрепленных за мной пары лошадей был Степан, убивший из ревности свою жену и имевший срок наказания 8 лет. Как-то даже не верилось, что такой простой, общительный человек мог стать убийцей. Мне приходилось часто бывать в зоне колонии, там всегда был порядок и чистота: в бараках аккуратно застеленные постели, возле каждой кровати тумбочки, полы мытые и питание вполне сносное; в зоне даже был продуктовый ларек. Магнитогорская НТК имела несколько участков, ее возглавлял деловой, высококультурный начальник — Гейнеман, с которым у меня сложились хорошие взаимоотношения, как в деловой, так и в личной жизни. В 1938 году его расстреляли, об этом поведал мне Михаил Альбертович Арш, работавший в Магнитке директором дома инженерно-технических работников, где я был неосвобожденным сначала заместителем, а потом председателем правления. М. Арш, его жена Зоя Левицкая и Поляков были организаторами Магнитогорского ТРАМА, а когда в 1936 году закончили строительство драматического театра, Арш стал его первым директором. В 1938 году он угодил в Магадан на 7 лет, счастливо отделался, т. к. «группа» обвиняемых, по которой он шел, была почти вся расстреляна. Умер он в Москве, реабилитированным. Помогал известной всем народной артистке Ирме Яунзен в ее работе в ЦДРИ. Так что представление об ИТК я имел, а что такое лагеря — не знал, и эта неизвестность, неопределенность в отношении ближайшего будущего, естественно, вызывала тревогу. Хотелось об этом не думать, но ничего не получалось, все равно думалось.

Особенно плохо было тогда; когда приходили в голову мысли о семье. Я считал необходимым при первой же возможности сообщить жене, чтобы она считала себя совершенно свободной, не связывала бы свою дальнейшую жизнь с моей. Ей было только 32 года, она молодая, интересная женщина, немало мужчин обращало на нее внимание; вернусь ли я через 10 лет, это вилами по воде писано, и если, допустим, вернусь, то в 42 года с тяжким грузом за плечами, вряд ли можно будет устроить нормальную жизнь. Надо обязательно «развязать ей руки». Юру есть кому воспитать, брат Константин, сестра Ираида, мама, возьмут его под свою опеку и выведут в люди. Поможет жена, ее брат. Он не останется в стороне, он один из первых пролетарских писателей, автор нашумевшего в начале 20-х годов романа «Голод», сибиряковец, челюскинец, Сергей Семенов.