Как создавались враги народа
Продержали меня в карцере недолго. Очевидно, он понадобился для очередной жертвы. А меня отвели в камеру к Плоткину. Его в ней не было, наверное, вызвали на допрос. Я лег на свою жесткую койку и стал разбираться во всем, что случилось со мной. Было нестерпимо больно от того, что Давид Александрович оказался прав. За несколько дней нахождения в тюрьме я не слышал от обитателей камеры о таких грубых нарушениях. Да, говорили о недопустимом тоне, о стремлении следователей обязательно настоять на своем, об их грубости. Может, это было вызвано тем, что большинство из камеры вызывались на допросы по первому разу и проходили, главным образом, процедуру оформления анкет.
Поздно вечером появился Плоткин. У него был измученный вид.
— Очевидно, не выдержу всего этого ужаса, — сказал он обреченно, — от меня требуют, чтобы я сознался в каком-то моем вредительстве, а в каком, не говорят. На мой вопрос: «Что же я совершил», отвечают: «Сам знаешь». Он долго молчал, потом тихо спросил:
— Анатолий Игнатьевич! Кто из рудничных работников за время моего отсутствия арестован?
Я назвал ему нескольких, о которых знал.
— Придется что-либо сочинить, превратить в недостатки, какие-то аварии в степень вредительства.
Я отпрянул от него в ужасе.
— Давид Александрович! Неужели вы решили сдаться, на себя возвести поклеп и дать возможность им закрутить целое дело? Ведь это потянет за вами еще каких-то невиновных людей.
На это Плоткин возразил:
— Я напишу так, будто всем этим вредительством занимался только я один и никого из сотрудников не затрону.
— Вряд ли они вам поверят.
Свободное копирование
