Утром перед судом я снова заехал к юристу. Он сказал, что если мой план удастся, то это будет практически уникальный случай в его практике.
Госпожа Типот явилась в суд как на праздник: приоделась, значительно омолодилась с помощью косметики. Ее сопровождали два солидных секунданта. Каждого из них по отдельности я уже встречал в доме фрау Типот, но забавно было смотреть на них вместе, чуть ли не обнимающихся в дружеской беседе.
Судья в черной мантии огласил иск и задал несколько вопросов фрау майор Типот (так официально представила себя госпожа майорша).
Затем он спросил, согласен ли я удовлетворить иск без судебного разбирательства, поскольку правомерность иска не вызывает сомнений. При этом судья добавил, что издержки, которые в этом случае мне придется уплатить, будут минимальны.
Мой отказ вызвал удивление. Свидетель подтвердил, что фрау майор всегда сдавала эту комнату только на зимний период.
Потом слово было предоставлено защитнику. Он произнес целую речь. Основное внимание в ней уделялось достоинствам госпожи майорши, ее порядочности, честности и множеству других добродетельных качеств. Маска доброты и прямо льющегося человеколюбия не сходила с лица фрау Типот. Эту маску она несла чуть ли не до завершения судебного заседания. Но все же не до самого конца...
Перед тем как предоставить мне слово, судья еще раз спросил, согласен ли я освободить комнату, и в голосе его послышались раздражение и враждебность. Я снова ответил вежливым отказом. Было совершенно ясно, что проигрыш обойдется мне в изрядную сумму судебных издержек. А в том, что я проиграю, уже никто не сомневался. Кроме того, по опыту моих предшественников, следовало еще ожидать дополнительного иска на ремонт комнаты. Но я пошел напролом.
Судья, словно делая большое одолжение, дал мне слово. Получив право говорить, я обратился к истице:
— Уважаемая госпожа Типот! Не могу не присоединиться к высокой оценке ваших достоинств, высказанных здесь господином адвокатом. Я полагаю, что именно в силу доброты и порядочности вы при найме мною комнаты осенью прошлого года обещали предоставить мне равнозначное жилье за ту же стоимость в случае, если вам самой летом понадобится эта комната. Я правильно повторил ваши слова, сказанные тогда?
Сейчас все зависело от ее ответа. Как я и рассчитывал, грубая, беспардонная, не знающая границ лесть способна пробить даже стену лжи! Ведь она всюду выпячивала свое человеколюбие. Вот и сейчас с готовностью подтвердила, что, как женщина отзывчивая и добросердечная, она не могла не пойти навстречу студенту. И действительно обещала предоставить или помочь найти разнозначную комнату.
Я попросил зафиксировать ее подтверждение.
Судья начал догадываться о моем маневре. Его неодобрительное ко мне отношение сменилось удивлением и любопытством.
Адвокат, видимо, тоже почуял ловушку и делал своей подзащитной энергичные знаки. Но госпожа майорша закатила глаза к потолку и продолжала распространяться о своей доброте, о готовности всегда прийти на помощь бедным студентам.
Судье пришлось остановить это признание собственных заслуг.
— Итак, господин судья! — сказал я, получив, наконец, возможность закончить. — Сама фрау Типот подтвердила несостоятельность своего иска. Ведь если бы по договору комнату мне она сдала только на зиму, ей незачем было бы связывать себя обещанием предоставить равнозначную замену.
Суд решил: в иске фрау Типот отказать, судебные издержки отнести за ее счет.
Она и ее адвокаты никак не ожидали такого исхода. Хороше отработанная схема на этот раз дала осечку. Это подействовало на госпожу майоршу как слабительное. Она начала заискивать и старалась во всем угождать. Тут я почувствовал, что готовится подвох. И, действительно, ни больше ни меньше — она донесла на меня в гестапо.
Свободное копирование
