15 августа во время обеда английский директор подробно рассказывал о документальном фильме шведского производства “Майн кампф”, который он посмотрел. “Удивительно, как прекрасно выглядел Гесс! Правда, на Нюрнбергском процессе он уже был похож на теперешнего”.
16 августа мы с мужем и знакомыми были на футбольном матче, который проходил на Олимпийском стадионе в Западном Берлине. Спортивное сооружение на 120 тысяч мест было построено немцами в 1936 году для проведения Олимпийских игр. Громадный стадион с серыми трибунами выглядит мрачно. Играли мадридский “Реал” и сборная Западного Берлина. Выиграли-испанцы. На трибунах дикий вой, трещотки, трубы… Гол на последней минуте забил известный бывший нападающий Венгрии Пушкаш, который покинул страну во время венгерских событий. Кстати, вратарем тогда был Хулио Иглесиас, сейчас известный эстрадный певец.
Пока добирались после матча до машины, оставались в центре внимания зрителей – наши мужья были в военной форме. Перед выездом на главную магистраль немецкий полицейский, увидев нашу машину, перекрыл движение и закричал по-русски: “Штой, штой!” Мы остановились, он подошел к водителю, который был в военной форме: “Это ЗИС?” – “Нет, ЗИМ”. – “А, это несколько другое”. Мы угостили его папиросами “Казбек”. “А, русский папироза”, – поблагодарил он и пошел на пост. Открыв движение, заулыбался во весь рот и закричал по-русски: “Давай, давай, товарищ!”
На следующий день я не поехала в тюрьму, поскольку работала переводчиком во время визита вежливости в нашу комендатуру начальника американской полиции подполковника Собалика (мать – чешка, отец – русский, но сам Собалик совсем не говорит по-русски). Беседа, как пишут в прессе, носила протокольный характер и прошла в дружеской обстановке. Во время встречи он рассказывал, что знает многих русских по работе в Вене, очень любит русскую водку, и предложил обмен – виски на водку. В конце пообещал приехать снова недели через три, на свой день рождения. Внимательно осмотрел зал, где в 1945 году была подписана капитуляция Германии и где мы организовали что-то вроде музея.
17 августа. Очередное заседание директоров. Из отпуска, загорелый и посвежевший, вернулся французский директор Фарион. Опять долго и, честно говоря, нудно спорили о пластинках, подменяя суть Устава демагогией. Американский директор всю вину валил на нашего старшего надзирателя. А потом поднял руки: “Стреляйте в меня, я виноват!”, признав, что нарушал все-таки Устав. Не придя к единому знаменателю, решили занести в протокол мнения всех директоров. Вопрос о документах адвоката для Шираха решили перенести на следующее заседание. Английский директор попросил неделю, чтобы иметь возможность посоветоваться со своим политическим советником.
Свободное копирование
