Приближалось Рождество. Хотя средств для встречи его было меньше, чем когда-либо, мы все еще могли предложить друзьям праздничный обед. Забили последнюю овечку — по крайней мере будет жареная баранина на столе.
Дни шли. Гермоша и я еще тешили себя надеждой, что мама вернется к Рождеству. Мы писали ей маленькие письма, однако я сомневалась, доходят ли они до нее. И все же много лет спустя, разбирая мамины вещи после ее смерти, я нашла одно из своих писем, которое пришло, когда она только приехала в Шотландию. Оно оказалось единственным. Хотя ей, наверное, трудно было разобрать мои каракули (она так и не освоила письменный русский язык), она все же хранила его все эти долгие десятилетия. На пожелтевших страницах неровным детским почерком с несколькими исправлениями и помарками выведены выцветшие строчки:
«Дорогая мама, я пишу тебе это письмо в детской. Гермоша, Толя Мамонтов и Володя играют в карты, они смеются и кричат, отчего у меня в ушах просто звенит. Мама, Оса плохо к нам относится. Большую банку варенья, которую ты оставила специально для нас, она прикончила сама. Оса дала нам несколько ложечек, а сама ела полные блюдца. А когда мы попросили еще, она обозвала нас обжорами. Это несправедливо! У нас почти не осталось чулок, она не чинит даже маленькие дырочки, а бросает чулки в туалет. Бабушка заметила это и очень рассердилась.
А в гимназии нам сказали, что нас будут учить английскому языку, в таком случае я буду получать только пятерки. Гермоша и я собираемся на Рождество дарить всем подарки, которые мы купим на сэкономленные деньги. Покупать почти нечего. В твоем ящике я нашла новую коробку с красивыми носовыми платками, это нас выручит. По два мы подарим Марге, Марине и тете Пике. Я надеюсь, Грэнни уже лучше. Передай ей и дедушке привет. Мама, пожалуйста, приезжай скорее. Твоя любящая дочь Ина».
Никакой ледокол не привез маму к Рождеству, а через Финляндию она не могла приехать из-за беспорядков.
Известно, что дети легко свыкаются с обстоятельствами. Проглотив разочарование, мы нашли утешение в разработке тайного плана. В этот год впервые все, кто приедут к нам на Рождество, получат подарки от нас. Правда, магазины перестали работать, но пока еще был открыт один, где продавались канцелярские принадлежности и прочие мелочи.
За несколько недель до Рождества коротким зимним днем мы отправились в центр города с санками. Конечно, поехать на трамвае было бы проще, но нам показалось, что санки более соответствуют Рождеству. Мы провели долгие часы в магазине, тщательно прикидывая наши деньги к тем немногим бессмысленным товарам, которые были в продаже. Для бабушки была куплена затертая покупателями книга о цветах — она стоила дороже, чем мы рассчитывали, но ведь бабушка стоила того. Три эстампа мы схватили сразу, пока их не перекупил кто-нибудь. Два были совершенно одинаковые — на них был изображен мертвый японский солдат на поле боя, а третья изображала падение Порт-Артура. То, что картинки одинаковые, нас не смущало, ведь они будут висеть в разных комнатах. Они предназначались для дедушки, Сережи и Юры. Почему мы решили, что им понравится напоминание о страшной японской войне? Потом были куплены ручки, карандаш, маленькие цветные коробочки, записные книжки и, наконец, рулончик красной креповой бумаги, чтобы завернуть все подарки. Его мы купили на последние копейки.
Луна была уже высоко, когда мы направились домой, таща санки меж сверкающих сугробов. Все купленное вместе с санками мы спрятали под кроватью. На следующий день мы провели много волнующих часов, заворачивая подарки и укладывая их в санки, которые тоже украсили ватой и мишурой.
В канун Рождества состоялась ежегодная встреча. После обеда, когда все собрались в танцевальном зале, Гермоша и я вытащили санки прямо к елке. Кажется, всем понравились наши подарки, хотя изображение мертвого японца так и не появилось ни в одной из комнат. Это Рождество — одно из последних, когда бабушка принимала гостей со всем радушием и щедростью, какими она славилась, но оно было похоже на пламя, взвившееся ярким языком, прежде чем угаснуть.
Свободное копирование
