О ссыльных я уже говорил… Я ведь сам принадлежал к таковым! Общество это было, однако, неоднородным; помимо «бытовиков» (таких же, как и я), здесь в изобилии имелись политические. И они, в свою очередь, делились на разные категории. Были, например, сосланные навечно. Были такие, что имели определенные, как правило, - пятилетние сроки. Большинство сюда прибыло из сибирских тюрем и лагерей. Но имелись также и "спец. переселенцы", по этапу пригнанные из Украины и Прибалтики - из Эстонии, Латвии, Литвы… Здешняя тайга оказалась вместительной; в ней нашлось место многим языкам и народам!
Жители Прибалтики (обвиненные, в основном, в "национализме") ссылались по большей части семьями. Их подрезали под самый корень… Но меж ними попадались и одиночки - студенты, молодые специалисты. И вот такой как раз и была новая моя подруга Регина. Она училась в вильнюсском текстильном техникуме, была затем отправлена в соседний город на практику, и там-то ее и взяли. Взяли не одну. (По сталинскому рецепту всюду стряпали тогда групповые дела!) В том цеху, где проходила она практику, были преимущественно девушки… И теперь они все вместе трудились в тайге, - в подсобной бригаде, на обрубке сучьев. И жили в одном, шумном, женском бараке.
Барак был знаменитый! Сюда захаживали ребята отовсюду - из нашего леспромхоза, из села, и из окрестных мест. Неподалеку, кстати, находилась крупная стройка (там прокладывалась железнодорожная трасса Южсиба), и оттуда тоже подваливало немало клиентов.
Заглядывал в это общежитие и я, разумеется. Однажды, в воскресных сумерках, я вдруг заметил мелькнувшую в толпе, у барака, знакомую, изрытую, плоскую физиономию. Физиономию Рашпиля! (Ну, того самого типа, который, - помните? - в Красноярске, на воровской малине, отнял мои вещи.) "Не дай нам Бог встретиться", - сказал я ему когда-то. Сказано было серьезно; память на обиду у меня безупречная! И мгновенно вспомнив все, я кинулся за Рашпилем вдогонку. Но не нашел его, не увидел, и решил, что - обознался. Да так это, наверное, и было! А потом я и вовсе отвлекся…
Я отвлекся потому, что в ту самую пору как раз и начинался мой роман с Региной.
На нее я обратил внимание сразу, при первой же встрече. Стройная, рыжеволосая, с длинными, яркими, зелеными глазами, она была хороша! Но главное все же заключалось не в этом. Не только в этом… Регина выглядела на редкость скромной, покладистой, какой-то очень тихой. Вот, в чем была вся суть - тихой!
Среди нынешних курочек такие встречаются редко. И я воспринял ее - как подарок. Как подарок судьбы. И поначалу умилялся (я ведь всю жизнь ищу тихий вариант, именно - тихий!), и усталое сердце мое грелось возле нее, оттаивало и пело…
Но потом, постепенно, меня начало кое-что тяготить. Скромность ее показалась мне чрезмерной. Несмотря на всю свою покладистость и покорность, она - странное дело! - никак не хотела сближаться со мной вплотную. Не отдавалась, не шла на это… А когда я пытался настаивать - ловко выворачивалась, ускользала из рук.
И как-то раз - разгоряченный и взвинченный - я сказал:
- Что все это значит? Потолкуем всерьез. Я еще мог бы тебя понять, если бы ты была - целенькая… Но ты ведь уже имеешь опыт - сама говорила. Кое-что повидала, вкусила… Правда?
- Правда, - вздохнула она.
- Ну, так в чем же дело? Чего ты боишься? Или, может, просто не любишь - и потому…
- Ах, вовсе не потому. Скорее - наоборот!
- Но… Черт побери! Тогда что же?
- А тебе так уж это нужно? - быстро задала она встречный вопрос.
- Конечно, - ответил я.
- Все вы мужчины - как кобели, - пробормотала Регина, - ищите одно…
- Все люди ищут одно, - возразил я с праведным гневом. - Дело простое.
- Ну, не такое уж простое.
Она умолкла на миг, задумалась. И потом:
- Послушай… В конце концов, если уж тебе невмоготу, - если уж такой твой темперамент - подыщи на время другую девочку.
- А… Ты? - растерялся я.
- А я - что ж… Я согласна. Могу даже сама помочь - подыскать… И ревновать не буду.
- Что-о? - сказал я грозно, - ты, значит, согласна! И ревновать, значит, не будешь! И еще осмеливаешься говорить мне - о любви… Ну, знаешь, это уже слишком.
Мы поссорились в тот вечер. Выпив водки и распалясь, я нагрубил ей, раскричался - и она ушла, прикрыв ладонями лицо, неловко споткнувшись на пороге.
Несколько дней после этого я выдерживал характер; не навещал ее, не звал… А когда наконец соскучился и явился к Регине - было уже поздно. Она исчезла. Исчезла бесследно. И больше я никогда уже ее не встречал.
А потом - в лесу, у костра, - я случайно разговорился с одной из ее подружек. И тогда-то лишь понял все до конца!
- Дурак, - было сказано мне, - она тебя действительно любила. По-настоящему!
- Не верю, не похоже, - забормотал я, - если так, - зачем же она устраивала комедию, подсовывала мне других?
- Да потому что она не могла с тобой спать… Она же больна!
- Больна, - повторил я, вздрогнув, как от удара. - Чем больна?
- Ну, чем? - повела бровью девушка, - тем самым… Не понимаешь, что ли?
- Где ж это она подхватила?
- Не знаю. Наверное, уже здесь. И она недавно только начала лечиться - но тебе не говорила. Боялась. Ах, с тобой она всего боялась! И мы ее жалели: лежит ночью и плачет, и плачет… Был момент, когда она даже замену для тебя подыскивала - чтоб ты не нервничал… И знаешь, кого она для тебя предназначала?
- Кого же?
- Меня, - сказала девушка. И улыбнулась, обнажая мелкие, кривые, съеденные зубы. - А я была согласна! Почему ж подружке не помочь? Да и вообще.
- Мерси, - сказал я, отводя взгляд. - Ну, а где же Регина сейчас?
- В районной больнице. Но и об этом она тоже не хотела, чтоб ты знал… И просила нас - не говорить.
Свободное копирование
