Под таким впечатлением я пошел к Чекину поискать у него новинок нелегальной литературы. Увидел у него "Наши разногласия" Плеханова, женевское издание группы "Освобождение труда". С интересом взял эту книгу. О группе "Освобождение труда", заграничной группе русских социал-демократов, я уже слыхал в разговорах. Народовольцы и народники относились к ней совершенно отрицательно, но надо было самому познакомиться с новым направлением. Книга "Наши разногласия" вышла в Женеве в 1885 году, а в 1890 году она была еще самой свежей новинкой для Нижнего. В Москве я тоже не видал и не читал этой книги, хотя по жандармскому "Обзору важнейших дознаний", с которым я познакомился, конечно, уже после Октябрьской революции, теперь знаю, что она попала в руки жандармов при обыске у студента Московского университета Аркадия Ивановича Рязанова в 1889 году. В Казани ее читали, как новинку, на собрании, описанном Горьким в его книге "Мои университеты", в 1887 году или в начале 1888 года. Вот с какими затруднениями и опозданием проникала в Россию тогда зарубежная марксистская печать.
С огромным интересом читал я эту книгу.
Плеханов подверг в ней сокрушительной критике основы народнических взглядов на общину, на кустарные промыслы, на развитие и значение русского капитализма, на заговорщическую деятельность и стремление к захвату власти, опирающиеся на интеллигенцию, указал на грядущую роль и значение нарождающегося русского рабочего класса, опираясь на который только и можно произвести революцию. В 'заключительной главе он писал:
"Итак, "русский социализм", как он выразился в партии "Народной воли", до тех пор останется чуждым великим задачам европейского социализма, пока не покинет своего промежуточного положения между анархизмом Бакунина и бланкизмом Ткачева, то есть пока не признает бесплодности теоретических построений г-на Тихомирова... Тогда наш социализм перестанет быть "русским" и сольется со всемирным социализмом Маркса, Энгельса и отчасти Лассаля.
Его сторонники поймут тогда, что:
1) коммунистическая революция рабочего класса не может вырасти из нашего мещанско-крестьянского социализма;
2) по внутреннему характеру своей организации сельская община стремится уступить место буржуазным, а не коммунистическим, формам общежития;
3) при переходе к этим последним ей предстоит не активная, а пассивная роль;
4) инициативу коммунистического движения может взять на себя лишь рабочий класс,
5) освобождение которого может быть достигнуто только путем его собственных сознательных усилий...
Итак, возможно более скорое образование рабочей партии есть единственное средство разрешения всех экономических и политических противоречий современной России".
По вопросу о роли рабочего класса по отношению к крестьянству он писал:
"Только силы нарождающегося пролетариата могут послужить связующим звеном между крестьянством и социалистической интеллигенцией. Через них и с их помощью социалистическая пропаганда проникнет во все закоулки деревенской России...
А когда придет час окончательной победы рабочей партии над высшими сословиями, то опять-таки она возьмет на себя инициативу социалистической организации национального производства. Под ее влиянием -- а при случае и давлением -- сохранившиеся сельские общины начнут переходить в высшую, коммунистическую форму" {Как известно, Плеханов впоследствии придавал все меньше значения революционной роли крестьянства, и в некоторых своих работах он совсем сбрасывал его со счета. Напротив, он стал преувеличивать революционную роль русской буржуазии.}.
Я был весь охвачен этими новыми идеями, потрясен до глубины своего сознания и чувства. Я переживал нечто подобное тому, что переживал шесть лет назад, когда рушилось во мне традиционное православно-монархическое мировоззрение и я воспринимал новое, революционное мировоззрение, но теперь это было значительно сознательнее и глубже.
Русский рабочий класс -- вот куда надо было итти, вот куда надо нести светоч социализма. Он совершит ту политическую и социалистическую революцию, базу для которой тщетно старались найти Чернышевский, Заичневский, Желябов и другие революционеры 60-х и 70-х годов...
После "Наших разногласий" я перечитал вновь "Манифест коммунистической партии" и теперь уже понял его по-иному. Новое, огромное впечатление он произвел на меня. Я начинал понимать основы великой теории Маркса, я становился марксистом -- и уже на всю жизнь...
Я вступил в новую полосу своей жизни. Она счастливым образом совпала с новой эпохой русского революционного движения: кончался тридцатилетний период мелкобуржуазного крестьянского социализма и начиналась новая эпоха, эпоха роста русского рабочего движения -- русского пролетарского социализма...
Но прошло после этого знаменательного для меня лета еще немало времени, прежде чем я сумел приступить к практической работе по проведению в жизнь великих принципов революционного марксизма.