Другим человеком в нашей семье, отношение к которому, было каким-то особенным, был двоюродный брат мамы дядя Боря, племянник бабушки. Это был высокий, ростом под метр девяносто, интересный мужчина, воевавший на фронтах Великой Отечественной, откуда привез молодую, хорошенькую, с тонкой талией докторшу Зиночку и годовалую дочурку. Разведясь со своей первой женой, он оставил себе сына от первого брака. Когда дядя Боря возвратился с войны, то я, четырехлетний, с восторгом рассказывал окружающим: «К нам приехал дядя Боря - здесь ордена, здесь погоны, здесь уши...".
Человек он был очень эрудированный, веселый, увлекался женщинами, любил шумные компании, где мог выпить достаточно много, но я никогда не видел его пьяным, только слегка навеселе, очень любил и знал много анекдотов, наизусть читал пушкинские эпиграммы, разгадывал практически все кроссворды, печатающиеся в то время в "Огоньке". На всех семейных торжествах дядя Боря сидел во главе стола, произносил первый тост и всегда был тамадой. У него был несильный, но приятного тембра голос и неплохой слух. Были у него две любимые песни, которые он пел всегда по просьбе собравшихся за столом родных и друзей - песенка английского солдата
«Нашел я чудный кабачок, кабачок, Вино там стоит пятачок, пятачок. С бутылкой там сижу я на окне, Не плачь, милашка, обо мне...» и романс
«Спустился вечер на Барселону, Гитары звуки волнуют кровь, Сойди с балкона, моя красотка, Моя красотка, моя любовь...".
До войны и на фронте он был связистом, демобилизовался в звании майора. После войны пошел работать в торговлю, в 40 лет окончил торговый институт, затем работал в снабжении. Овдовев в Ташкенте, уехал с сыном и его семьей в Израиль, где, прожив около 10 лет, умер в возрасте 90 лет, пережив своего 69-летнего сына на полтора месяца. В последние 3-4 года в Израиле мы сблизились с дядей Борей, проводя вместе достаточно много времени, и сейчас, после его смерти, мне очень его недостает.
Тетя Зина, его жена, была врачом кожно-венерологом. Она была русская по национальности. Однажды в 1952 году, в период судебных процессов над «врачами-убийцами", к ней на прием пришел пациент и попросил перепроверить рецепт, который ему выписал врач в соседнем кабинете. Посетитель боялся, «как бы доктор - еврей не прописал бы ему, русскому, отравы". Тетя Зина швырнула ему назад этот рецепт, попросила немедленно выйти из кабинета, прочесть ее фамилию, написанную на дверях и больше на прием к ней не приходить - она носила фамилию мужа.
Свободное копирование
