Река времени - 50

Река времени 18. Первый учебный день

«Подъем»! - раздается в семь часов громкий крик дежурного по роте - за секунду до этого он включил освещение. Вставать не хочется. Еще хотя бы пару секунд не отрываться от сна, продолжающего вечерний сюжет вчерашнего увольнения, где вместо Риты, почему-то Дина. Но вставать надо. Из коридора несется команда «Смирно!»

Это явился дежурный по факультету, и можно, если вовремя не вскочишь с койки, заработать крупную неприятность. Ему нет проблем, ни этических, ни эмоциональных, записать в журнале дежурного: «Проверил соблюдение утреннего распорядка дня. Замечание: В 21-й роте своевременно не встал по команде «Подъем» курсант …».

Через пять минут новая команда: «Построиться на физзарядку! Форма одежды - рабочие брюки, голый торс». Гремя яловыми ботинками, выбегаем по лестнице на Хозяйственный двор и строимся в колонну по три.

Сегодня первое сентября - прекрасное, теплое утро, какое не часто бывает в это время в Ленинграде. На небе ни облачка. Последним выходит Саня Сысоев, он все еще в режиме старшины роты.

Сегодня к нам назначат младших командиров с 4-го курса, и уже завтра поведет строй Алексеев или Комнатный. «Бегом марш!» - командует Саня и мы в полшага побежали в сторону шпиля. Ворота уже открыты и впереди нас уже успела пробежать 31-ая рота.

 Легкой трусцой выбегаем в Александровский садик. Вдыхая полной грудью свежий утренний воздух, наполненный запахом желтеющей листвы, бежим по аллее мимо памятника Пржевальскому, в сторону Конногвардейского бульвара. У выхода на бульвар поворачиваем налево и бежим вдоль Адмиралтейского проспекта в сторону Дворцовой площади.

 Минуя вход в резиденцию Старшего морского начальника, завершаем круг и, проследовав под шпиль, останавливаемся на Парадном дворе. Здесь делаем комплекс гимнастических упражнений и с веселым, молодым гомоном возвращаемся в спальное помещение.

После утреннего туалета, во время которого моемся до пояса, недолгие приготовления к утренней приборке.

Саня, как всегда, устроился лучше всех. Он нештатный баталер, выдает и принимает «приборочный инструмент». Для «внешнего объекта» - метлы и лопаты, для остальных мест приборки - тазики, моющие средства, ветошь.

Наше отделение делает приборку в гальюне и умывальнике. Это не так уж и плохо. Во-первых, утренний туалет можно перенести на время приборки, проведя его без суеты и толчеи.

 Во-вторых, работы здесь значительно меньше. Есть шланг, вода в неограниченных количествах, и можно всю приборку сделать, не запачкав рук, без ветоши и тазиков, благо, полы кафельные и сливы не забиты. Знай поливай из шланга.

В-третьих, чтобы никто не рвался в туалет во время приборки, нам разрешено закрывать дверь на ключ, и всякого рода контролеры нам не страшны. Обычно, за первые 10 минут работы у нас уже все готово, и остается только ждать команды окончания приборки.

 После наведения порядка в помещениях, есть несколько минут, чтобы приготовиться к утреннему осмотру. Сегодня, по случаю начала учебного процесса, мы переодеваемся в форму 3 первого срока. Чистим асидолом якоря на погонах, драим пастой ГОИ бляхи флотских ремней. После утреннего осмотра, как всегда строем, маршируем на завтрак.

Новый учебный год в училище начинается с общего построения с оркестром и выносом знамени, короткого митинга и прохождения торжественным маршем. Митинг длится недолго, потому что первая пара учебных часов заменена т.н. Ленинским уроком, где раздаются те же самые призывы крепить учебу и дисциплину, густо перемешанные набором слов с окончанием на изм: марксизм, социализм, коммунизм, империализм, интернационализм и т.д.

Первая пара учебных часов обычно закреплялась за общественными дисциплинами, поэтому потеря от «урока» оказывалась незаметной. Занятия по общенаучным дисциплинам в этот день, начинались вводной лекцией.

 Преподаватели представлялись курсантам, записывали на доске свои фамилии, имена и отчества, знакомились с каждым по классному журналу; при этом надо было встать и сказать «Я».

Нам рассказывали о порядке прохождения курсов, предполагаемых формах контроля, правилах ведения и проверки конспектов. Затем начинали рассказывать общие сведения о предмете преподавания, его истории и значении для подготовки военно-морских инженеров-электриков.

Большинство преподавателей ограничивало вводную лекцию часом. Но те, кто увязывал тему с решениями двадцать первого съезда КПСС, постановившего, что реставрация капитализма в СССР исключена,и с Семилетним планом развития народного хозяйства, по которому социалистический лагерь должен был произвести более половины валового мирового продукта, использовали все два часа.

 Естественно, на таких вводных лекциях создавались идеальные условия, чтобы отключиться от происходящего и уйти в собственные мысли, что я успешно и проделывал. Но, надо сказать, что ни профессор Сена, ни доцент Виграненко не позволяли себе отрывать время от своих дисциплин на эзотерические рассуждения.

И когда они, быстро завершив вводную лекцию, приступали к изложению основного материала, мне приходилось туго, так как мысли мои были забиты вчерашним увольнением и предстоящими в субботу и воскресение свиданиями.

Но, вспомнив клятвенные обязательства, которые я дал себе после апрельского происшествия в Лиепае, я заставил себя переключиться на учебу и добросовестно вел конспект. Зато, когда лекции закончились и объявили построение для перехода на обед, переживания, такие понятные, явились снова.

Два сильных побудительных мотива раздваивали мое сознание. Неприкрытый эрос, распаленный юношеской сексуальностью, который я испытал в отношениях с Ритой, и девственная влюбленность, подкрепленная прежними мечтами о недоступной красавице, которую я все сильнее чувствовал по отношении к Дине.

Прежде всего, я решил, что схожу на свидание к Дине, независимо от того, как будут развиваться мои отношения с Ритой. А перспективы казались вполне обнадеживающими, принимая во внимание динамику развития событий во вчерашний вечер.

Кроме того, я знал, что в эту субботу мама вечером уходит на ночное дежурство, значит, с семи вечера дома ее не будет. Судя по всему, Рита будет не против домашнего уюта. Но даже если с ней все получится, как я рассчитываю, то в воскресенье я пойду на свидание с Диной.

От одной только мысли, что я буду с этой красавицей, пусть даже весь вечер мы проходим, как два пионера, у меня сладко сжимало сердце. А если я почувствую, что я ей не безразличен, то в тот же миг прекращу с Ритой всякие контакты.

Мне хотелось выговориться на эту тему с моим ближайшим приятелем. Но я хорошо представлял его реакцию - кроме насмешки, ждать было нечего.

Он видел, как я ушел с Ритой. Вон как косо поглядывает, когда видит, что я задумываюсь! Хорошо, что хоть про Дину ничего не знает. Эти мысли крутятся у меня в голове, пока мы строем идем на камбуз.

 Не успели сесть, как Рыжий начинает: « Слушай, Бах, так нечестно, доложи общественности о своих достижениях на любовном фронте! Я видел, как ты повел козочку на заклание уже после первого танца! И вчера, вместо того, чтобы доложить друзьям по полной форме, где, кого, как, ты юркнул в койку и притворился спящим!»

«Болтун!» - пытаюсь я парировать, - « ты же вчера пришел позже меня, вот и рассказывай, раз тебя так свербит!»

«Отстань от него, Рыжий, видишь, он ходит задумчивый. Любовь – страшная штука» - подхватывает подначку Мишель. За такой легкой пикировкой проходит обед.

После обеда, почти сразу - построение на строевые занятия. Занятиями руководит командир роты. Основная цель строевого занятия - представить нам младших командиров с четвертого курса, которые потренируют на нас свои командные навыки: старшина роты, главный старшина Алексеев, небольшого росточка, худенький, но чрезвычайно амбициозный. Командует он уверенно, и, как потом оказалось, умело.

 Заместитель командира взвода старшина первой статьи Семен Комнатный - широколицый, коренастый парень среднего роста. Командир нашего отделения Витя Коновалов - боксер в весе мухи. Маленький, сухощавый и подвижный.

Сначала занятия идут всей ротой, под командованием Гены Алексеева. Потом руководство взводами получают помощники командиров взводов. Семен Комнатный уводит нас на Восточный двор и там передает руководство командирам отделений.

Почти до конца занятий нас «гоняет» Витя Коновалов. Он бывший суворовец и все эти строевые премудрости знает давно. Больше того, они ему изрядно надоели. Поэтому «гоняет» - сильно сказано.

Он отводит отделение поближе к Восточным воротам, выстраивает в одну шеренгу и командует: «Курсант Бахарев, выйти из строя!» Я выполняю приказание. « Вводная: вы - командир отделения. Начать отработку действия выхода из строя и представления начальнику», - с этими словами он отходит к месту хранения шестивесельного яла, садится на выступающую доску козлов и закрывает глаза, подставив лицо солнечным лучам.

 Теперь моя очередь командовать. Вызвав по очереди всех из своего отделения, я решаю, что пора сменить пластинку. «Курсант Игнатов, выйти из строя!» - командую я и, повторив последнюю фразу Вити Коновалова, передаю Рыжему руководство подразделением. А сам, став в строй, погружаюсь в прежние думы.

Нет времени для приватных мечтаний лучше, чем минуты, когда стоишь в строю. Ничто не отвлекает тебя от выбранных мыслей, не нужно даже думать, куда двигаться, все за тебя решает командир. Не надо тратить нервную энергию на эмоции по поводу того, какие слова и каким тоном тебе говорят. Все строго регламентировано, а значит - безличностно.

Но всему есть свой конец. Заканчиваются строевые занятия. Мы снова стоим в строю роты и Беспяткин, отпустив младших командиров на самоподготовку, дает распоряжение Сане Сысоеву принять командование строем. До ужина у нас будет еще одно общественное мероприятие – строевое собрание роты. Саня доводит строй до первого корпуса и командует: « В 17 часов собраться в Наклонной аудитории на строевое собрание роты.Вольно! Разойдись!».

 Первые свободные 20 минут с сегодняшнего утра! Некурящие в нашей роте в меньшинстве, и большая часть курсантов направляется к скамейкам курилки, организованной напротив входа в спальные помещения факультета. Кому-то нужно подняться в кубрик, посмотреть, нет ли писем, некоторые направляются в класс захватить на строевое собрание книжку и, если удастся, то почитать во время собрания.

Я некурящий, но иду к курилке, где начинается «разбор полётов» - обсуждение вчерашнего посещения «Мраморухи» - Мраморного зала дворца культуры имени Кирова, там вчера побывали Санёк, Мишель и Витя Молодожён.

 Витек - красивый, высокий брюнет, которого не портит даже его сильная курносость. Девчонки на него клюют, как плотва на мормышку, а он с удовольствием отдается этому процессу, коллекционируя занимательные ситуации, ему сопутствующие, и охотно делясь опытом с менее искушёнными товарищами.

Сейчас в курилке оживленно обсуждается тема о появившейся среди «девушек» моде обрабатывать волосяной покров в известных местах лаком для волос. Особо активными сторонником этой версии является Витя Молодожён, которому оппонирует Саня Сысоев:« Не может быть, ну зачем это надо! Бритые – бывают, ну а лаком – это ты врешь!».

Тут подключается Рыжий: « Саня, это на хуторе Парамонов бреют, а здесь же цивилизация. Называется - интимная стрижка. Я вчера на танцах в Парке Победы заметил, когда прижал потеснее, одну блондинку»! И добавляет: «Ты у Баха спроси, он вчера увел одну брюнетку на исследование».

«Глупости все это!» - говорю я и, во избежание дальнейших подначек, отправляюсь в класс.

В 17 часов все сидят в Наклонной аудитории на строевом собрании. В президиуме – Михаил Александрович Беспяткин, Саня Сысоев и Валера Богданов. Беспяткин объявляет списки курсантов, несущих службу дежурными по роте и дневальными. Зачитывает обязанности из устава Внутренней службы и объявляет срок приема зачетов на знание этих обязанностей.

 Срок истек … вчера. Поэтому старшины классов должны сдать зачетные ведомости в канцелярию факультета к завтрашнему утру. В этом семестре караульную службу мы нести не будем, но старшины классов должны организовать изучение соответствующих статей уставов во время, отведенное распорядком дня.

 Эта расплывчатая формулировка предполагает, что мы имеем возможность готовиться к несению караульной службы в часы подготовки к несению нарядов и во время самоподготовки.

Затем начинается обсуждение варианта строевой песни, которая должна быть у роты. Санек предлагает его любимую: «На рейде Одесском эсминец стоял, матросы с родными прощались…». Предложение отклонено за незнанием слов. Проголосовали за «Ладогу», текст которой многие помнят еще по Курсу молодого бойца в Таллине.

Пока обсуждались эти актуальные вопросы, я опять отдался думам о предстоящем увольнении. «Пора заканчивать с рефлексией», - думаю я. « Будь, что будет. Нарабатываю жизненный опыт, который у меня, похоже, меньше чем у Риты – школьницы».

Отвлекла меня от моих мыслей команда закончить строевое собрание и выходить строиться для перехода на ужин. За ужином Игнатов и Сысоев лениво пикировались по теме, обсуждаемой в курилке. Мишель время от времени вставлял свое слово специалиста, а я счел за благо не вмешиваться в интеллектуальный спор приятелей, утверждаясь в мысли, что пора прекращать рефлексии.

После ужина началась самоподготовка. Так как домашних заданий мы еще не получили, то большинство присутствующих занялись своими делами. Кто пишет письмо домой, кто достал из конторки художественную литературу. Валера Пецгольд уговорил Толю Иванова сыграть партию в шахматы, а Боря Гужев и Витя Молодожён сели за неизменное флотское развлечение – кошу (нарды).

 Рыжий и Сынок направились в читальный зал, а я, помня данные себе обещания, достал свои конспекты по физике и высшей математике и начал их проработку. Так как в процессе лекции рассуждения преподавателей были мне понятны, то просматривание конспектов заняло не больше получаса.

 С чистой совестью я достал взятый в библиотеке журнал Новый Мир и с удовольствием погрузился в повествование И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь». Читал до конца самоподготовки, с короткими выходами на перерыв для проветривания класса.

После самоподготовки уходим в спальное помещение, где вскоре раздается команда к построению на вечернюю поверку. Вечерняя поверка проводится в коридоре спального корпуса. Мы стоим в две шеренги перед светлыми очами старшины роты. Гена Алексеев, строгим голосом называет фамилию по списку и орлом оглядывает строй. Ответ должен быть - «Я!». Флотские, но неуставные «есть» не разрешаются.

За отсутствующих отвечает командир отделения, называя причину отсутствия. После команды «разойдись!» начинается личное время. Как правило, его хватает только на вечерний туалет и перекур. Желающие могут ложиться в койку и до отбоя немного почитать. В 23 часа раздается команда «Отбой!». Гасится свет, включаются синие лампы ночного освещения. Хочется спать. Первый учебный день завершен.