Несколько слов о моем слуге

Несколько слов о моем слуге

Мой слуга молчал. Но он был мне совершенно необходим, как тот подручный на ярмарке, что помогает фокуснику показывать фокусы. Он обслуживает меня не за кулисами, а на сцене, на виду у всей почтеннейшей публики.

 Мы показывали фокусы, так сказать, откровенно.

 Мы выполнили с ним целый ряд этюдов: играли в снежки; он держал тарелочку, когда я брился; он раздевал меня и одевал, когда нужно было на ходу менять костюм; он носил за мной желтую коробку, в которой лежали атрибуты оформления.

 Он тоже переодевался, но в антрактах: синие ширмы — и он синий, желтые ширмы — и он надевал желтый костюм. Он был цвет и походка, настолько легкая, пластичная (в белых лайковых башмаках), с таким внутренним тактом он двигался по сцене, что казался иногда невидимым. Вместе с тем он ни на одну секунду не терял меня из поля своего зрения, всегда был готов к моим услугам, всегда в действии, поджидая малейшего моею знака и как бы продолжая меня. Без текста, он жил, однако, в спектакле органически и был в нем необходим. Мы с ним и перемигивались, и шутили, и вели диалоги, и никогда он не показывал себя, не выходил из круга общения.

 И только один раз он показывал фокус: когда падал длинным тополем. Вот и все о моем слуге — актере А. Гурвиче.

 Спектакли "Война" и "Да, водевиль есть вещь!", сделанные один за другим, чрезвычайно контрастны. "Война" — это предельная строгость и лаконичность, а "Водевиль" — пышность и расточительность красок, продиктованная комедийным спектаклем, веселым, полным шутки и юмора.