Не успел Перрен прочитать мое письмо, как оно уже было опубликовано. Затем, дабы не поддаться чужому влиянию, я уехала со своей горничной в Гавр. Я приказала не сообщать никому о месте моего пребывания и в первый вечер по прибытии сохраняла строгое инкогнито. Но на следующее утро меня узнали и телеграфировали в Париж. Репортеры начали осаждать меня со всех сторон.
Я убежала в сторону мыса Ля-Эв, где целый день пролежала на каменистом пляже, невзирая на холодный, не прекращавшийся ни на миг дождь. Продрогнув, я вернулась в отель «Фраскати», и ночью меня охватил такой сильный жар, что пришлось посылать за доктором Жильбером.
Обеспокоенная камеристка позвала ко мне госпожу Герар, и еще два дня кряду я лежала с высокой температурой. В то же время газеты без устали проливали на бумагу мутные потоки чернил, которые тут же превращались в желчь: меня обвиняли во всех смертных грехах.
«Комеди» прислала судебного исполнителя в мой особняк на авеню де Вилльер, и тот заявил, что стучал в дверь три раза, но никто не отозвался; он оставил копию и т. д. и т. п.
Этот человек сказал неправду. В особняке находились мой сын со своим наставником, мой управляющий, муж моей горничной, дворецкий, кухарка, кухонная прислуга, вторая горничная и еще пять собак, но роптать на представителя закона было бесполезно…
Согласно установленным правилам, театр должен был сделать мне три предупреждения, но не сделал ни одного, прежде чем против меня был возбужден процесс. Его итог был заведомо известен.
Мэтр Аллу, адвокат «Комеди Франсез», выдумывал скверные байки, чтобы выставить меня в самом невыгодном свете. У него была большая подборка моих писем Перрену, писем, которые я всегда писала в минуту умиления либо в порыве гнева. Перрен сохранил все мои письма, вплоть до малюсеньких записок. У меня же не сохранилось ни одного из писем директора, и те немногие из его писем ко мне, что были опубликованы, он сам передал в печать, порывшись в своей подшивке копий. Разумеется, Перрен выбирал только те письма, которые давали читателям представление об отеческой заботе, которую он проявлял по отношению ко мне…
Адвокат Аллу вел защиту со знанием дела: он потребовал взыскать с меня триста тысяч франков в качестве возмещения убытков и, кроме того, удержать в пользу «Комеди» причитающиеся мне сорок три тысячи франков.
Моим адвокатом был мэтр Барду, близкий друг Перрена. Он вел защиту спустя рукава и проиграл дело. Согласно приговору я должна была выплатить «Комеди Франсез» сто тысяч франков неустойки и вдобавок теряла свои сорок три тысячи франков, вверенные дирекции.
По правде говоря, я махнула рукой на этот процесс.
Свободное копирование
