В НИИ-1 - 1

В НИИ -1

В отделе Бондарюка, где работал руководитель моего диплома профессор Варшавский, вакантного места для меня не нашлось. Я был зачислен на должность инженера-конструктора в отдел Миклашевского, где занимались проектированием аэродинамических труб для испытания моделей сверхзвуковых самолетов-истребителей. Такая труба представляет собой огромное сооружение, наиболее внушительную часть которого образует «батарея» из нескольких десятков корпусов морских торпед. Мощные насосы предварительно наполняют эти гигантские резервуары воздухом, сжатым до давления в десятки атмосфер. В момент испытания клапаны, запирающие все «торпеды», открываются одновременно. Мощнейший поток воздуха со скоростью, в несколько раз превышающей скорость звука, в течение одной-двух секунд проносится через стальную трубу диаметром около полутора метров. На ее оси закреплена уменьшенная во много раз точная копия испытуемого объекта, например самолета. Оптическая система использует зависимость коэффициента преломления света от плотности воздуха. Она фиксирует на фотопленке распределение давления воздушного потока по всей поверхности модели и в ее ближайшей окрестности. А также вибрации или деформации модели. Хорошо разработанные математические методы позволяют на основании результатов таких испытаний предсказать состояние и поведение реального самолета во время полета со сверхзвуковой скоростью в обычной воздушной среде. Нетрудно представить себе, что системы управления сверхзвуковым воздушным потоком в совокупности с системами регистрации многих параметров состояния модели образуют весьма сложную машину. Остается добавить, что в силу новизны самих проблем (сверхзвуковые полеты самолетов в ту пору только начинались) и засекреченности соответствующих исследований во всех промышленно развитых странах, работа отдела носила новаторский характер.

Теперь немного о конструкторском бюро (КБ), где воплощались в рабочих чертежах идеи создателей трубы, и о людях, с которыми мне предстояло сотрудничать в течение двух лет. Для тех, кто никогда не видел настоящего КБ, попробую описать свое первое впечатление. Представьте себе большой светлый зал, где человек тридцать работают стоя перед большими чертежными досками, расположенными вертикально или слегка наклонно. Доски закреплены на массивных станинах, оснащенных разного рода рычагами и зубчатыми секторами, позволяющими регулировать высоту расположения и наклон доски. Почему надо работать стоя, тем более что за спиной каждого конструктора практически пустует небольшой письменный стол? Да потому что, выполняя чертеж большого размера, пришлось бы все равно не сидеть, а стоять в неудобном наклонном положении. Тогда зачем стол? Сидя за ним, конструктор в блокноте набрасывает эскизы элементов будущей конструкции. Первоначальный замысел их воплощения возникает в его голове как «смутное видение». Для его прояснения и служат эскизы разных вариантов решения. Из них конструктор выбирает наилучший и лишь тогда встает перед доской. Сам процесс черчения (карандашом) чрезвычайно упрощается благодаря легкой системе шарнирно связанных металлических стержней, несущих две взаимно перпендикулярные линейки с миллиметровыми делениями. Эта система (кульман) позволяет в любом месте доски проводить на чертеже заведомо параллельные или перпендикулярные линии.

Однако самое первое впечатление на человека, входящего в зал, еще до того, как он рассмотрит описанную картину, производит негромкий, но непрерывный шум. Не сразу удается понять, что каждый из конструкторов что-то напевает или насвистывает. Монотонный шумовой фон отнюдь не мешает напряженной работе их мысли. Наоборот. Никто его не воспринимает, так же как не слышит тех звуков, которые издает сам. Вся эта странная какофония, экранирующая любую внятную звуковую информацию, помогает конструктору совершенно отключиться от внешнего мира и полностью сосредоточиться на своем творческом процессе.

По своему внешнему виду, одежде или обустройстве рабочего места никто из находящихся в зале не отличается от своих коллег. Но на самом деле строгая иерархия здесь существует. Она определяется не образованием (оно может быть и не высшим), а опытом, квалификацией и талантом конструкторов. И выражается в различной трудности задач, которые стоят перед каждым из них. Это различие вытекает из самого процесса создания сложной конструкции. Главный конструктор (руководитель отдела) набрасывает в общих чертах устройство проектируемого объекта, выделяет в нем отдельные крупные «узлы» и определяет их функции. Разработка конструкции каждого из узлов поручается наиболее опытным — «ведущим конструкторам». Результатом их творчества является «рабочий чертеж» узла, где при помощи множества «разрезов», сечений и вынесенных отдельно проекций выявляются все детали, образующие данный узел. Этот чертеж утверждает главный конструктор. После чего он поступает на «деталировку» к рядовым конструкторам. Они под общим наблюдением ведущего выполняют чертежи всех деталей — со всеми размерами, указанием материалов и, если необходимо, технологии изготовления. Все это возвращается обратно к ведущему конструктору. Он осуществляет «сборку», то есть чертеж узла, подобный рабочему чертежу, но уже собранный (на бумаге) из разработанных деталей, по их размерам. Таким образом проверяется соответствие всех этих деталей друг другу и общему назначению узла. На этом этапе в конструкцию или размеры деталей могут быть внесены необходимые поправки. Завершается работа созданием «сборочного чертежа» всей машины, где проверяется стыковка и взаимодействие узлов. Этот сложный чертеж должен выполнять один человек, который может мысленно проследить работу всей машины. Опять-таки, с помощью разрезов, сечений и проекций он должен показать на этом чертеже все ее детали для того, чтобы приемная комиссия и главный технолог завода-изготовителя могли убедиться в «корректности» конструкции в целом, прежде чем приступать к изготовлению всех частей, из которых будет собираться машина.

По окончании всего описанного наступает очередь копировщиц (это почти всегда женщины — они внимательнее). На слегка наклонно лежащих досках они копируют тушью на кальку чертежи деталей и узлов. Этот этап работы не менее ответствен, чем все предыдущие. С калек на светочувствительной бумаге отпечатываются «синьки», поступающие в цех к рабочим — изготовителям деталей и сборщикам. Малейшая ошибка девушки-копировщицы может привести к неверному размеру или конфигурации какой-нибудь детали, что обнаружится только в момент реальной сборки всего изготовленного узла или всей машины. Таким образом, конечный результат работы всего КБ зависит от добросовестности и внимания каждого из участников многоступенчатого процесса создания конструкции, на какой бы ступени он ни находился. Поэтому в конструкторском бюро, как ни в каком другом месте, устанавливается атмосфера всеобщего взаимного уважения и спайки. Снова как в детстве: «Один за всех и все за одного!» Последнее выражается в том, что каждый готов помочь, проконсультировать или проверить работу любого из сотрудников.

На этом месте строгий критик может проворчать: «И зачем все эти подробности профессионального труда конструкторов?» Отвечаю. Во-первых, мы все теперь плотно окружены машинами. Даже оставляя в стороне военную технику, это обширный список, начиная от самолетов, автомобилей, поездов и метро, кончая холодильниками, стиральными машинами и кофемолками. Современному человеку должно быть небезынтересно, как все эти машины создаются. Во-вторых, эти подробности будут необходимы для описания двух эпизодов, сыгравших большую роль в формировании моего мировоззрения, что и есть главная тема книги.