Отчисление офицера из Академии утверждается где-то в очень высоких военных сферах. А это процедура долгая. Управление кадров ВВС только 4 января 46-го года приняло соответствующее решение. А отчислили меня приказом по Академии лишь 24 января. Таким образом, в течение почти трех месяцев я оставался слушателем Академии, дипломником. В качестве такового даже съездил в Москву, в НИИ-1, поскольку руководителем дипломной работы числился профессор Варшавский из отдела Бондарюка, где проходила моя преддипломная практика. Ему я показал сделанные в ту ночь расчеты. Он их одобрил.
Еще 13 ноября я послал Ольге телеграмму с советом не рисковать «операцией». Судьба ребенка, а значит, и сохранения нашего брака была решена положительно.
На 10 декабря мне назначили явку в парткомиссию Ленинградского военного округа для окончательного утверждения исключения из партии. Сомневаться в том, что оно будет утверждено у меня не было никаких оснований. Они ведь ничего не знали обо мне и моих заслугах во время обучения в Академии. Пустая формальность! На комиссии я откровенно, без всяких эмоций рассказал историю моей поездки в Москву. Мне задали несколько вопросов по поводу нашего брака. Потом я увидел, как вдоль длинного стола из рук в руки от председателя ко мне поплыл мой партбилет. Сначала не понял, что это означает, и глупо спросил: «Вы меня оставляете в партии?» Генерал, возглавлявший комиссию, по-доброму усмехнулся и сказал: «Оставляем, оставляем, но со строгим выговором в учетную карточку. И смотрите, чтобы с Вами больше не случалось подобных казусов».
Когда я вышел из флигеля здания Генерального штаба на Невский, мне казалось, что счастливее меня на свете нет человека!..
Свободное копирование
