24 октября
Наша привилегированная гостиница имеет довольно много градаций привилегий. Существует, очевидно, научный центр, который разрабатывает проблему распределения почестей. Кроме нашего столового зала есть еще один, к которому приковано внимание официантов. Туда спешат молоденькие, хорошенькие бабенки с лживыми глазенками (переводчицы, перехватчицы?). По ночам в том зале идут гулянки. Тогда во дворе выстраивается кортеж машин со знаками 00-0... (чем больше нулей и меньше последняя цифра, тем выше чин административного лица. Самый высокий на «Чайке» 0001. То обстоятельство, что за мной приезжает просто такси, заказанный но телефону, вызывает у администратора гостиницы легкую гримасу пренебрежения: маленький человек — на такси ездит). Штат нашего заведения поразительно молчалив. Очевидно, это главный признак, по которому подбирается штат таких вот домов. Нувориши, которые в своих кабинетах ведут себя как посланники Бога на земле, желают, чтобы их подлинная жизнь была скрыта от простой публики. Вот опять в машину с двумя нулями поволокли тяжелые ящики и тюки. Эта погрузка идет перед моими окнами целыми днями. Но лакеи, доставляющие грузы (подарки?), молчаливы, и высокопоставленные лакеи в машинах с нулями могут быть спокойны: их дешевые дворцовые тайны останутся скрыты от глаз тех, кто ходит по улицам пешком. Нет, я не завидую всей этой «сладкой жизни». Да и как можно завидовать тому, что дается как плата за должность? Высокая же должность иначе, как низкими средствами не достигается. Если бы я приехал в Ташкент не в качестве корреспондента «Правды»...
Моя знакомая журналистка как-то сказала, что если хочешь написать положительный очерк — бери командировку на три дня. На четвертый день наверняка выяснятся вещи, которые опрокинут всю твою положительную постройку. Сегодня четвертый день моей ташкентской поездки. И начала изо всех щелей лезть главная беда здешних мест — национализм. Внучка Войно-Ясенецкого, врач, рассказывает, что ректор Ташкентского мед. института заявил во всеуслышанье, что преподавателей и врачей европейцев в Ташми (Ташкентский мед. институт) не будет ни одного человека. Европейцами могут быть лишь пациенты. Профессуру русскую здесь гонят всеми средствами. Некоторое время назад был составлен список из 50 профессоров, которых выгнали из мединститута только по национальному составу. Профессора написали в Москву, но хотя ректору приказали восстановить их на работе, он приказу не подчинился и профессора еще два месяца ходили без работы, пока здешнего вождя Мухутдинова не перевели в Москву (на повышение!), что местная публика рассматривает как акцию Москвы против националистических излишеств. Та же врач говорит, что в Ташкенте невозможно русскому человеку устроиться па работу. «Убирайтесь к себе в Россию!» — грозят им узбеки. Другой разговор с режиссером радио Верой Березиной, и те же факты: угрозы выбросить русских вон, «мы вашей кровью еще крыши будем красить»...
На телевидении я случайно разговорился с женщиной — женой летчика. Ее мужа осудили после того, как его самолет сгорел из-за технических неисправностей на взлетной площадке. Она подробно рассказывает как сослуживцы и адвокат доказывали невиновность мужа, как такие же точно события в др. частях страны не повлекли осуждения летчиков, а здесь узбеки нарочно воспользовались случаем, чтобы выбросить с работы и отдать под суд русского.
Моя собеседница работает в институте метеорологии. Когда я спросил се, как складываются отношения русских и узбеков в ин-те, она сказала, что в их ин-те нет ни одного узбека. Институт занимается серьезным делом, и им нужны настоящие работники, а не эти лентяи и хапуги. О засилии узбеков на всех руководящих местах говорила и хирург Беньяминович. Между прочим, она сказала, что евреев узбеки возле себя придерживают: евреи пишут им диссертации и вообще работают, не требуя слишком много.
Свободное копирование
