6 июня
Лиля тяжело болеет. Всякий раз, когда она больна, я ощущаю, насколько мы одиноки. Болезнь в какой-то степени предсказывает нам ситуацию, которая возникнет в старости. Старость — это, прежде всего одиночество, а потом уже все остальные беды. Мне кажется, что я не боюсь одиночества. Но, возможно, это ложная уверенность. Вроде того, что очень молодые люди не верят в вероятность собственной смерти. Во всяком случае, главная подготовка к старости — накопление духовных интересов. Жизнь должна быть до конца наполнена мыслью и чувством. Таково последнее оружие, неизбежно проигрываемой битве. Я хотел бы прочитать «Трактат об одиночестве»: кажется, эта книга еще не написана, но она могла бы быть поучительной. Часто слышишь, что на Западе люди чувствуют себя одинокими. Я думаю, что тут дело не в географии и не в идеологии, а прежде всего, в нашей стремительной эпохе, когда людям некогда быть друзьями, адресатами, собеседниками, единоверцами. Сначала, пока позволяют силы, человек бежит в толпе (это похоже на эстафету на Садовом кольце), потом отстает или вырывается вперед, толпа для него редеет. Она особенно редеет для тех, кто впереди и сзади. Средняя масса, которая дважды в сутки давится в метро и душится на службе, не замечает своего одиночества до самой пенсии. Стадо они принимают за общество. Потом пишут негодующие письма по поводу того, что пенсионерам, якобы, не оказывают достаточного внимания.
Свободное копирование
