Вместе с этими деятелями переселенческого дела вспоминаются мне и другие, не принадлежащие к сибирской интеллигенции, но тем не менее посвятившие себя этому делу вполне. Тут на первом плане встает в памяти ачинский переселенческий чиновник Николай Александрович Степанов, человек очень оригинальный. Я его застал уже переселенческим чиновником, но был он раньше капитаном артиллерии и служил при складе каких-то казенных имуществ, где не все было благополучно. Как человек безусловно честный, он заставил генерал-губернатора обратить внимание на расхищение там имущества, а затем пустил в себя пулю. Рана была тяжелая, но не смертельная; однако по излечении в прежнюю должность капитан Степанов не пожелал возвратиться, и генерал-губернатор назначил его переселенческим чиновником. Здесь, с увлечением относясь к этой службе, Степанов немало нам задал хлопот и вопросов, которые мы и разбирали в своем переселенческом съезде. Позднее он перешел старшим производителем работ в партию Ушакова в Иркутскую губернию и мы часто виделись с ним в 1899 г. зимою. Он был уже человеком лет 40 от роду и казался старым холостяком. Но уже после моего отъезда из Иркутска он вышел в отставку и женился. С тех пор я его не встречал.
Новым переселенческим чиновником, уже по моему представлению назначенным на это место в Канске, был Михаил Трофимович Антонов. Это был тот самый Антонов, который служил при мне землемером в Конском уезде, потом вместе со мною был на голоде в Тамбовской губернии. Теперь он был назначен чиновником особых поручений по переселенческой части и с него-то и началась моя ревизия. Затем мы с ним вместе поехали в Красноярск на съезд переселенческих чиновников. У Антонова в детстве был кариозный процесс в правой руке, из которой выходили кости. Но впоследствии рука поправилась до такой степени, что он мог свободно писать ею, и она была только несколько короче левой. Теперь, перед поездкой в Красноярск, Антонов ушиб эту руку в экипаже. Он жаловался дорогой на легкую боль в руке, а приехав в Красноярск, он уже участвовал только в первом заседании съезда, после чего так расхворался, что должен был остаться дома. Благодаря нашим связям с врачами, он с самого начала был поставлен под надзор опытных хирургов. Очень скоро пришлось его перевезти в больницу Крутовского, где спустя несколько дней у него отняли руку. После того я уехал из Красноярска и уже по приезде домой получил печальную телеграмму о кончине этого, казалось, столь сильного и молодого еще человека.
Из переселенческих чиновников Енисейской губернии мне вспоминается еще А.И. Орлинский, бывший чиновником особых поручений по переселенческой части в Минусинском уезде. Он был человек лет 40 с лишним, холостой, и всецело отдавался своему делу. Впоследствии он был назначен председателем съезда крестьянских чиновников Минусинского уезда, но скоро умер.
Свободное копирование
