Из чиновного мира я ближе других познакомился с Влад[имиром] М[ихайловичем] Крутовским. Владимир Михайлович, давний сибирский старожил, был домовладельцем и дачевладельцем под Красноярском. У него в доме находили себе приют все невольные жители Красноярска. Окончив еще в семидесятых годах курс медицинской академии и женившись на такой же, как он, сибирячке и при том курсистке Лидии Симоновне Гоштофт, окончившей Высшие женские курсы, он водворился в родном своем Красноярске. Здесь он образовал общество пособия врачей и устроил особую лечебницу, а вместе с женой принялся за распространение народного образования. Вскоре дом молодых Крутовских сделался центром, в котором сходились все идейные деятели, вольные и невольные, попадавшие в Енисейскую губернию. Больше, впрочем, около Крутовских объединялись сибиряки, но поддерживали с ними связи также и невольные обитатели Сибири и в редких случаях немногие из чиновников, подходящие к ним по своим взглядам, выделявшиеся из остальной массы своей идейностью. Вскоре Крутовскому удалось исследовать и установить целебные свойства источников известного озера Шира в Минусинском уезде. При помощи этого курорта связи Крутовского стали расширяться и расширились мало-помалу чуть не на всю Сибирь. Ко времени моего приезда в Красноярск репутация Крутовского была уже прочно установлена во всей передней Сибири. Я же себя чувствовал особенно тепло и уютно в маленьком домике на Узенькой улице, принадлежавшем Крутовскому.
По службе своей стояли ко мне ближе другие сибирские деятели: Алексей Николаевич Ушаков, о котором я уже упоминал выше, Виктор Ювентинович Григорьев и Николай Егорович Козлов. Все они составляли остаток от сформированного Астыревым исследовательского кадра и были объединены службой по статистическому исследованию землепользования и сельского хозяйства в Восточной Сибири, сообщавшей им определенную идейность и связывавшей их с нуждами родной страны. Из них Ушаков -- цыган с белыми зубами, как, шутя, звал его Смирнов, -- был старшим производителем работ по образованию переселенческих участков, а Григорьев -- человек умный, но менее развитый -- был производителем работ; Козлов же был переселенческим чиновником. Ушаков был кандидатом математического факультета, Григорьев не получил высшего образования, а Козлов был из студентов Московской Петровской академии. Впоследствии Ушаков был старшим чиновником по введению крестьянского землеустройства в Иркутской губернии, а Григорьев занял ту же должность в Енисейской губернии -- должность V класса, и этот успех несколько вскружил ему голову, отчего он и удалился от прежней компании. Козлов же, умерший недавно правителем канцелярии иркутского генерал-губернатора, не так резко изменился в этом отношении. Все они, будучи выдающимися представителями сибирского населения, каждый пошли своей дорогой на службе родине -- Ушаков был избран в 1906 году членом I Государственной Думы и, подписавши Выборгское воззвание, уже не мог вернуться на службу в Сибирь. Он перешел на службу в Сибирский банк и был назначен управляющим Вятским его отделением.
Свободное копирование
