После почти трёхмесячного пребывания в тайге на участке Семейном я вернулся на базу для обработки материалов, чем занимался до лета. В июле у нас родилась дочка Елена. Первые месяцы после её рождения я, в основном, находился на базе в посёлке - «камералил». А осенью и зимой, когда девочка немного подросла, стал выезжать на разные участки для документации канав и контроля других работ.
Запомнился день 8 марта 1958 г. Находясь на участке Кабаньем, я решил после обеда идти в Ольгу, чтобы провести женский праздник в семье. Расстояние от барака, где стояла бригада, до посёлка было сравнительно небольшим, порядка 25 км. Но с утра пошёл снег с ветром, который с каждым часом усиливался. Дойдя на лыжах до деревни Ветка я зашёл к председателю колхоза, чтобы узнать, не идёт ли от них какая машина в Ольгу. Оказии не оказалось. Зато председатель отсоветовал мне идти дальше одному поскольку по радио прогнозировалась сильная пурга («весенний тайфун»). В такой день, однако, мне обязательно хотелось всё же быть дома - вместе с женой и дочкой. И я пошёл по трассе дальше, надеясь как-то добраться ...
...Однако, через час уже ничего не стало видно, снега по дороге насыпало и намело уже выше колен. Всё вокруг «ревело» от ветра, пурга забивала глаза. Дорога едва просматривалась. По глубоком снегу я шёл на лыжах с большим трудом, а сильный встречный ветер сбивал с ног. Я впервые в жизни попал в такую передрягу... Однако,выбиваясь из сил, упорно шёл вперёд.
Какая-то вялость и сонливость напали на меня. Через какое-то время я обнаружил, что стою на месте, никуда не двигаясь и опёршись на лыжные палки «отдыхаю» с закрытыми глазами... Я сразу «встряхнулся», вспомнив известные мне истории, как замерзают люди, выбившись из сил в пургу... Собравшись с силами пошёл (скорее – потащился) дальше. Начинало темнеть. На подходе к т. н. Узкому месту, где открывается бухта и дорога идёт вдоль неё, забираясь наверх в сопку, ветер уже совсем не давал идти, буквально приходилось «ложиться» на плотную его «стену», чтобы сделать хоть шаг вперёд... Я всё же как-то двигался в полной прострации, шаг за шагом огибая длинные выступы скал... Чувство времени куда-то ушло, в темноте уже плохо различалась и сама дорога.
В один из моментов справа в бухте сквозь вихрящуюся от ветра снежную муку пурги блеснули автомобильные фары»: какая-то машина медленно преодолевала заносы, двигаясь в сторону посёлка по «нижней» - ледовой дороге, которую обычно для быстроты передвижения многие местные шофёры использовали зимой, когда бухта замерзала. Но даже расстояние в 50-100 метров из-за рёва пурги не оставляло никакой надежды быть услышанным. Плохо соображая от усталости, я с горечью подумал о своей неудаче: вместо возможности доехать на попутке, мне - сильно обессилевшему - необходимо было дальше преодолевать крутой тягучий подъём в сопку длиной около 5-ти километров по верхней дороге, чтобы начать спуск к посёлку... Не знал я, что эта машина была нашей - «партийной» - которая возвращалась с другого участка, «пассажиры» которой, как и я, хотели провести праздник в своих семьях... И, конечно, даже не предполагал, что так и не доберётся эта машина до Ольги – провалится под лёд, и не всем её пассажирам будет суждено увидеть своих близких...
Не буду драматизировать дальнейшее своё передвижение в посёлок. Скажу лишь, что мне – молодому здоровому мужику – понадобилось ещё (трудно поверить!) около 2-х часов, чтобы добраться до дому. Войдя в дом, я – в обледеневшей одежде, весь замёрзший и в полном изнемождении - прямым ходом залез прямо на остывшую печь, пытаясь согреться. Изумлённая моим видом и моими действиями, Светлана не смогла издать ни звука, пока я отрывистыми словами кратко объяснил ей своё поведение и особенности своего возвращения. А маленькая дочка лишь посапывала в своей кроватке...
К утру пурга утихла. Весь посёлок был засыпан снегом. Добравшись на лыжах до конторы нашей Ольгинской геофизической партии, я узнал о ночной трагедии: наша возвращавшаяся с участка машина, сбившись в пургу с ледовой дороги, провалилась в полынью. Рабочие, ехавшие в кузове успели соскочить на ещё целый лёд и отбежать от тонувшей машины. Шофёр тоже успел выскочить. Но сидевшая справа от него наша новая спектрографистка не смогла выскочить из кабины, поскольку из-за неисправности дверца машины открывалась только снаружи... Шофёр бросился было в темноте в прорубь за машиной, чтобы открыть дверцу, но не смог этого сделать, т. к. давление воды прижимало её и не давало открыть. В отчаянии виновник-шофёр с криком «прощайте, братцы» бросился, было, во второй раз в забитую мелким льдом полынью, но его с трудом удержали: сделать ничего реально он всё равно бы не смог, а ещё одна смерть не нужна была никому... Через пару недель, когда от берега до полыньи, куда провалилась машина, можно было подогнать пловучий кран, с помощью портовых водолазов удалось вытащить машину. В кабине обнаружили труп несчастной женщины, руки которой пытались открыть дверцу, царапая стекло кабины...
Конечно, в её смерти во многом была вина шофёра (ездил с неисправной дверцей кабины), но, чтобы его не судили и чтобы не плодить ещё одну несчастную семью (в случае его посадки в тюрьму), подробности аварии как-то скрыли и дело замяли. Ограничились лишением прав и увольнением...
Свободное копирование
